В июле прошлого года директором бюджетного учреждения города Омска «Комбинат специальных услуг» стал Михаил КВИТКОВ, прежде возглавлявший отдел по вопросам противодействия коррупции Управления судебного департамента в Омской области. Об итогах своей работы за девять месяцев он рассказал обозревателю «Коммерческих Вестей» Анастасии ПАВЛОВОЙ.
– Михаил Геннадьевич, выступая на днях на заседании комитета по вопросам жилищно-коммунального хозяйства Омского городского совета, вы заявили, что для снижения нагрузки на городской бюджет, вызванной необходимостью субсидировать работу КСУ, важно совершенствовать нормативную базу с учетом опыта других городов. Что конкретно вы имели в виду?
– В 2017 году по протесту прокурора из 266-го решения горсовета были исключены, но никому не переданы контрольные и организационно-распорядительные функции, ранее выполнявшиеся КСУ. Соответственно, это нуждается в корректировке.
– Приведите конкретный пример, чтобы было понятно.
– Допустим, человека похоронили, для его погребения выделяется земельный участок размером 2 на 2,5 метра – 5 кв.м. А ограждение ставится, условно говоря, 3 на 2,5 метра – 7,5 кв.м. То есть захватывается дополнительная территория, что приводит к конфликту между соседями и к тому, что кладбище в целом выглядит небрежно. В итоге складывается впечатление, что наше бюджетное учреждение подобные ситуации не контролирует, хотя мои работники находятся на кладбище. Но нюанс в том, что эту функцию и не может выполнять КСУ! Или вот еще пример: мы увидели, что так называемые самокопы, организации, которые оказывают услуги по копке могил для граждан, занимаются этим без оформления необходимых документов, то есть осуществляют фактически самовольное захоронение. Наше бюджетное учреждение на эту ситуацию не в состоянии повлиять. Единственное, что нам доступно – зафиксировать нарушение и передать информацию в департамент городского хозяйства. В связи с этим и появились регламенты, которые прописывают деятельность моих работников. В том числе я указал заведующим кладбищами, что возможность захоронения на конкретном земельном участке определяется только после того, как в КСУ лично подается соответствующее заявление лицом, взявшим на себя обязанность по погребению, а не ритуальным агентом.
– Который вступил в действие с 1 апреля, правильно?
– Да.
– Получается, что близкие родственники умершего должны прийти в комбинат, чтобы получить справку-пропуск на захоронение. Насколько, на ваш взгляд, новый регламент усложнит процедуру погребения, если ритуальные компании не смогут получить за клиента этот документ? Не создаст ли это для потребителей дополнительные трудности?
– Я всего лишь расписал последовательность действий в соответствии с федеральным законом №8 о похоронном деле и 266-м решением Омского городского совета, закрепил обязанности моих работников по исполнению этих нормативных актов. Процесс захоронения в любом случае начинается с заявления. И в 8-м федеральном законе, как и в других нормативных актах указано, что заявление должно написать ответственное лицо, все остальные действия по организации похорон могут совершать ритуальные агенты. К сожалению, нам приходилось сталкивались с тем, что заявление под предлогом того, что люди не могут дойти до КСУ, писалось буквально кем угодно, в том числе с указанием недостоверных сведений. Это приводило к тому, что потребители получали от ритуальных агентов некачественные услуги. Мы, к примеру, пытались не раз связаться с ответственным за захоронение в связи со спором из-за неправомерно занятой территории, а номер телефона, указанный в документах, на самом деле принадлежал человеку, проживающему в Грозном, Москве или в другом городе и который никаких родственников в Омске не хоронил. Вчера, 11 апреля, заявительница сообщила нам, что агент взял с нее 20 тысяч рублей за участок земли для захоронения, хотя он предоставляется бесплатно. Оказалось, что захоронение было произведено в начале апреля, а нам не было подано на этот счет никаких документов. То есть произошло самовольное захоронение, а агент не только взял деньги за бесплатную услугу, но и не выполнил работу по оформлению земельного участка для погребения. Самое неприятное, что мы вынуждены направить документы в департамент городского хозяйства, и к административной ответственности за самовольное захоронение будет привлечено ответственное за погребение лицо, а недобросовестный агент останется безнаказанным. То есть предлагаемая практика вводится в интересах именно потребителей.
– Судя по всему, другие игроки рынка нововведению не обрадовались.
– Я бы даже сказал, что оно вызвало ажиотаж в сфере похоронного бизнеса. Некоторые предприниматели моментально обратились с заявлениями в администрацию города Омска, прокуратуру, УФАС Омской области по поводу того, что я якобы злоупотребил своими должностными полномочиями, создаю проблемы потребителям и препятствую конкуренции на рынке ритуальных услуг. Не сомневаюсь, что правда на моей стороне: повторно подчеркну, что это не мое ноу-хау, а требование федерального законодательства. Проблемы создаются как раз для недобросовестных предпринимателей, которые ограждают своих клиентов от достоверной информации о предоставляемых бюджетным учреждением услугах и их стоимости. Между собой они обсуждают не создаваемые для их клиентов «дополнительные трудности», а то, что теперь люди будут видеть, сколько на самом деле стоит копка могилы, каковы цены на другие услуги и ритуальные принадлежности, что есть возможность похоронить близкого человека абсолютно бесплатно, за счет государства, в соответствии с гарантированным законом перечнем услуг по погребению. Мы стремимся к тому, чтобы не позволять недобросовестным игрокам рынка вводить людей в заблуждение, брать дополнительные деньги, в том числе за несуществующие услуги. Как в моем примере про бесплатное предоставление земельного участка на кладбище для захоронения. Приведение нашей деятельности в соответствие с законодательством должно вывести недобросовестных агентов в правовое поле и подтолкнуть сам рынок к более цивилизованным правилам игры, когда и агенты, и потребители, и специализированная служба, и администрация будут понимать, кто что делает и кто за что ответственен.
– Много, на ваш взгляд, нарушений на рынке?
– На мой взгляд, подавляющее большинство ритуальных служб и агентов работает все-таки в рамках законодательства. Это неудивительно, ведь многие омские агенты – выходцы из КСУ. Недобросовестные предприниматели тоже есть, в том числе и в самом худшем варианте, которых я называю «черные» агенты. Эти люди появляются на пороге у родственников умершего через 10–20 минут после того, как информация о смерти человека попадает во внешнюю среду. Как правило, это молодые люди, которые далеки от имеющихся в похоронной сфере правил и принципов морали. Главная их задача – воспользоваться психологическим состоянием близких, потерявших дорогого им человека, выкачать из них максимальное количество денег: суммы, которые они запрашивают за организацию похорон, бывают просто запредельны – в два-три раз раза больше, чем в Комбинате специальных услуг. Мы постоянно сталкиваемся с этой бедой, однако это уже сфера компетенций правоохранителей и органов власти.
– А что нарушают «черные» агенты?
– Они незаконно добывают конфиденциальную информацию, персональные данные умершего и его родственников, а это уголовное преступление.
– У вас укомплектован штат? По идее, у вас должны работать 170 человек.
– Это общее количество сотрудников, точнее, не 170, а 174. На 1 января 2024 года укомплектованность штата составляла 80%, вакансий было 34. Причем если говорить о рабочих зеленого хозяйства, в обязанности которых входит содержание кладбищ в достойном состоянии, то их в штатном расписании 60 единиц, расчетное количество составляет 128 единиц, а фактически трудится 44 человека. Это очень большая проблема. Если говорить про ритуальных агентов, то их у нас всего четыре, но они настоящие профессионалы и, можно сказать, наиболее квалифицированные специалисты. Заработная плата у нас достаточно низкая. У рабочих зеленого хозяйства бюджетом предусмотрена вообще минимальная заработная плата. Дополнительные деньги мы им доплачиваем из средств, полученных благодаря внебюджетной деятельности.
– Кстати, про доходы. КСУ в свое время отказался от производства гробов и венков. Сейчас вы заявили, что планируется его возродить.
– Я планирую довести объем продукции ритуального назначения до уровня, который позволит, как минимум, обеспечивать деятельность предприятия. Говорить о том, что мы захватим рынок, не приходится. Есть объективные вещи, которые не позволяют этого сделать. Наше бюджетное учреждение платит налоги, несет все расходы, в том числе по содержанию штата людей, закупу материалов и прочего через торги. Сложно конкурировать в этой ситуации с предпринимателем, который работает на упрощенной системе налогообложения или платит единый налог на вмененный доход, или вообще работает на патенте, обладает возможностью действовать более гибко, оперативно в вопросах приобретения сырья, материалов, найма рабочей силы, да и на налогах экономит. Эти вещи мне приходится объяснять в том числе и депутатам горсовета. Раньше, когда комбинат был монополистом и, несколько лет спустя после этого, у него были шансы иметь достойную долю на рынке. Но на сегодняшний день, когда производство фактически разрушено, возрождать его в полном объеме очень сложно – это связано с такими затратами, которые я понести просто не в состоянии. И конечно, понимаю, что в условиях дефицита бюджета муниципалитет мне денег на это не даст.
– В том числе вы говорили, что есть возможность сократить издержки за счет проведения оптимизации имущественного комплекса. А как выглядит имущественный комплекс на текущий период?
– Это 20 кладбищ, которые переданы комбинату для их содержания, здание на Звездова, где находится наш офис и магазин, производственная база по улице 10 лет Октября. У меня есть идеи, как можно использовать имущественный комплекс базы, мы обсуждаем это сейчас с администрацией и депутатами. О результатах переговоров сообщим публично. Пока решений, которые я мог бы озвучить, просто нет.
– Как в целом выглядит экономика предприятия?
– Основная часть доходов приходит к нам из бюджета в виде субсидий: мы ведь выполняем муниципальное задание. Кроме того, оказываем платные услуги по погребению, по уходу за захоронениями, организации похорон. В настоящее время у нас работает магазин в здании на Звездова – в июле прошлого года, когда я вступил в должность, он фактически не функционировал. Но к предыдущим руководителям у меня нет претензий, они делали что могли. У меня пока тоже далеко не все получается.
– Доля КСУ на рынке сокращалась в последние годы.
– К сожалению, да. Однако с июля прошлого года нам удалось эту многолетнюю тенденцию изменить, и доля рынка у КСУ потихонечку растет. Конечно, основной доход нам приносит предоставление услуг по копке могил и организации похорон. В денежном выражении в 2023 году доход от услуг по копке могил сократился относительно 2022 года на 52%, а относительно 2021 года – на 60%. В целом же доход от платной деятельности за июль 2023 – март 2024 года относительно предыдущего аналогичного периода вырос на 4,2 млн рублей. Он составил более 9 млн рублей, на 32% выше, чем в январе-марте 2023-го. Увеличился процент КСУ в копке могил, практически с нуля подняли доходы от реализации продукции ритуального назначения, так что пока тут доля на рынке, конечно, минимальная – не больше сотых процента. Однако мы планируем продавать произведенные нами же кресты, венки, цветы, другую продукцию не только непосредственно в комбинате, но и в других местах – двух специально сформированных участках на Пушкинском и Западном кладбищах, а в дальнейшем увеличивать количество точек реализации. То есть, на мой взгляд, наблюдается положительная динамика.
– Депутаты все же сетуют, что субсидии выделяется КСУ чересчур в большом объеме.
– Не все так однозначно. Давайте посмотрим конкретно. На 2024 год нам выделено 97,62 млн рублей. Из них мы должны 31 млн рублей потратить на уплату земельного налога, 28 млн стоит обращение с твердыми коммунальными отходами, 34 млн уйдут на зарплаты, 5 млн – на работы по содержанию имущества. Еще субсидии тратятся на иные цели – например, 3,35 млн запланированы на оказание гарантированных услуг по захоронению. При этом отдельно средства на закупку энергетических ресурсов, горюче-смазочных и расходных материалов, оплату пользования интернетом, телефонами и так далее не выделяются. Все это мы приобретаем на заработанные деньги, а все заработанное вкладываем в содержание кладбищ.
– В мае у нас грядет родительский день. У вас же заключен договор на утилизацию отходов с «Магнитом»?
– Деньги на вывоз ТКО муниципалитет выделил в полном объеме, договор заключен, да.
– Вам выставлены социальные расценки?
– Нет конечно! Если нам определили годовую субсидию в 28 млн? Когда Комбинат специальных услуг был муниципальным предприятием, а не бюджетным учреждением, вывоз мусора при уборке кладбищ он осуществлял сам, и это обходилось в разы дешевле… По нынешнему договору вывоз мусора производится в ежедневном режиме. Сразу предупрежу, что объективно после родительского дня образуются горы мусора, которые региональный оператор, на которого ложится нагрузка еще и в виде субботников, физически будет не в состоянии оперативно все сразу вывезти: по имеющейся практике, это будет происходить вплоть до июля.
– Вы упомянули Западное кладбище. Оно так близко расположено к жилью, аж страшно.
– Вообще-то жилье построили близко к кладбищу, а не наоборот – кладбище ведь появилось раньше, чем дома. Полагаю, застройщик должен был учитывать все риски. С нашей стороны нет никаких нарушений. На самом деле это распространенная история: возле Старо-Северного мемориального кладбища множество дач, рядом с Ново-Восточным, Старо-Восточным тоже живут люди. Еще на очень многих кладбищах не хватает внутренних дорог, хотя в идеале объекты должны строиться и вводиться в эксплуатацию уже готовыми. У нас же немного кладбищ, которые более-менее соответствует этому условию, Ново-Южное и, наверное, Западное. И то потом к последнему присоединяли участки без устройства асфальтовых дорог.
– Остро стоит проблема переполненности кладбищ.
– Очень остро – земельный ресурс имеющихся кладбищ стремится к нулю. Рассчитываем на окончание строительства кладбища, которое расположено рядом с Ново-Кировским, площадью под захоронения 6 гектаров. Конечно, его емкости не хватит, если знать, что в год на городских кладбищах появляется от 9,5 до 12 тысячи новых захоронений. Проводятся проектные работы по подготовке земельного участка размером 10 га для расширения Юго-Восточного кладбища. Конечно, осуществляются погребения рядом с родственными могилами или в имеющееся родственное захоронение, если прошло более 20 лет с момента предыдущего погребения.
– А что происходит с заброшенными могилами, когда родственники за ними не ухаживают?
– Такие могилы должны выявляться. На них устанавливаются соответствующие знаки, предлагающие осуществлять уборку на месте захоронения. Если по прошествии определенного количества лет такие действия не производятся, участок может быть введен снова в оборот. Функции по учету могил и контроль за местами захоронений не входят в функции КСУ.
– Как вы относитесь к строительству крематория? Это ведь позволило бы разгрузить комбинат. Может это представлять угрозу для рынка?
– По отзывам понимаю, что услуга кремации востребована, и это объективно. Как угрозу, конечно, не воспринимаю: люди должны иметь возможность получить свою услугу здесь, в Омске, а не возить тела своих близких для кремации в Новосибирск или Екатеринбург. Возможно, у нас станет меньше заказов, но мы только за появление в регионе подобного объекта и такой услуги: у людей должен быть выбор.
Ранее интервью было доступно только в газете «Коммерческие вести» от 17 апреля 2024 года.
Фото © Максим КАРМАЕВ
