Заняв третье место на омских праймериз «Гражданин мэр», доктор экономических наук, акционер Московско-Парижского банка и автор предвыборной программы Михаила ПРОХОРОВА Владислав ИНОЗЕМЦЕВ обратился в омский избирком с заявлением на участие в выборах мэра города. В тот же день, 23 апреля, москвич Владислав ИНОЗЕМЦЕВ пришел на кухню «КВ» в компании с омским политиком Сергеем КОСТАРЕВЫМ. Мы предлагаем читателям самые интересные фрагменты беседы.
— Я всегда считал себя экономистом, исследователем, максимум — политическим консультантом, — рассказал Владислав ИНОЗЕМЦЕВ. — В политику я активно втянулся только в прошлом году, когда Михаил ПРОХОРОВ вышел на меня с просьбой поработать над его программой для партии «Правое дело». Впоследствии мы не сошлись по многим позициям с другими коллегами Михаила Дмитриевича по «Правому делу», и в конце прошлого лета я эту команду покинул. После этого «коллективный СУРКОВ» изъял у ПРОХОРОВА партию. Я внутренними интригами не занимался и после этого эпизода был в достаточно ровных отношениях и с самим ПРОХОРОВЫМ, и с его новоявленными оппонентами. Зная о том, что я работаю над программой, оставшиеся члены партии приняли ее как программу «Правого дела», включили меня в федеральную десятку, и я пошел с ними на эти абсолютно безнадежные декабрьские выборы. Вышел из партии я после того, как ДУНАЕВ объявил о том, что поддерживает ПУТИНА на президентских выборах. Параллельно ПРОХОРОВ стал выдвигаться в президенты и снова позвал меня. Вместе мы написали его предвыборную программу.
— Каковы сегодня ваши идеологические позиции?
— Мне кажется, то, что сейчас происходит в стране, — вещь очень опасная. Я совершенно осознанно был одним из первых 50 подписантов интернет-вопля «Путина в отставку» в 2008-м или 2009 году, потому что ясно вижу, что система идет в никуда. Я много работал в различных организациях, в том числе через того же Владислава СУРКОВА. Конечно, у СУРКОВА есть сторона, связанная с «нашистами», но как человек, понимающий проблему, он — один из самых адекватных и в администрации, и в правительстве. Когда мы работали с коллегами на комиссии по модернизации, то выявили тот факт, что любая модернизация происходит от безысходности. То есть если в государстве приходят к пониманию, что все хуже некуда и пора что-то делать, то только в этом случае возникают радикальные методы модернизации. Так было и в Южной Корее после войны, и в Бразилии, и в других странах. В России же вся идеология заключается в заявлениях о том, что все хорошо, мы встали с колен, у нас отличный доход и т.п. Потому идеи несчастного Дмитрия МЕДВЕДЕВА о необходимости модернизации — абсолютно чужды. Если все хорошо, то зачем что-то делать? Есть ощущение, что сегодняшняя властная элита в России хочет править всегда, а у власти они лишь для того, чтобы получать деньги. Такая ситуация очень опасна. Собственно, это я и пытался донести и в статьях, и в выступлениях, и в прохоровской программе.
— Почему вы попали в омской политический процесс?
— Я в политику вообще не стремился, но мы обсуждали, с тем же ПРОХОРОВЫМ, что происходит в Ярославле, например. Я писал статьи в поддержку Жени УРЛАШОВА, с которым я немного знаком. Потом была интересная и до сих пор непонятная красноярская кампания. Когда на этом фоне я случайно увидел в Интернете объявление о проведении праймериз «Гражданин мэр», то меня это увлекло. Сначала я услышал про ВАРЛАМОВА. Честно говоря, раньше никогда не читал его блогов, но слышал, что есть такой человек. Я посмотрел, что он пишет. Скажу сразу — меня не впечатлило. Не спорю, что он хороший, грамотный специалист с точки зрения видения архитектуры и строительства. Это его сфера, он популярный блогер. Но рассказывать о том, что можно сделать в городе, не видя ни его бюджетной ситуации, ни ресурсов, ни конкретных структур, а просто абсолютно абстрактно говорить... Я написал Сергею КОСТАРЕВУ письмо, он включил меня в список праймериз. Я был уверен, что ВАРЛАМОВ победит и на этом все затихнет. Но некоторые мои московские друзья обрадовались моему участию и решили поддержать. Я уже не хотел отказываться, к тому же, опыт надо когда-то получать.
— Какая команда у вас в Омске и что будет представлять из себя ваша предвыборная кампания?
— Меня поддержат коллеги в Москве, а здесь есть инициативная группа, один из членов которой сейчас перед вами (Сергей КОСТАРЕВ. — Прим. «КВ»). Я совершенно не собираюсь проводить супергигантскую предвыборную кампанию. Намного важнее личное присутствие, контакт с народом, как можно больше выступлений, походов по подъездам и так далее. Так 4 марта выиграли выборы многие молодые ребята, которые баллотировались в московский муниципалитет. Нужно предложить какую-то повестку дня, но не излагать пункты о том, «как я перестрою город», «как избавлю от пробок» или даже «как повышу пенсии». Лучше показать, что я делал в последние годы. Вышло достаточно много провокационных и любопытных моих статей, которые могут какую-то мысль зародить. Я попробую предложить программу, по крайней мере не очень похожую на привычные «обещалки».
— Что касается встреч с народом, в Омске живет 800 тысяч семей. Вы в каждую дверь зайдете?
— Конечно, это невозможно. Мы будем стараться делать компактные брошюры, отдельно о местных проблемах, отдельно — с изложением того, что Омск должен и может представлять из себя на российской карте. Очень печален тот факт, что сейчас фактически никаких реальных инициатив с территорий не идет. Лет десять назад любой московский студент мог назвать 10-15 российских губернаторов, а сейчас не вспомнит. Когда не идет резонанса из регионов, то не появляется ни инициатив, ни попыток что-то поменять. Для Омска перевод налогов Газпромнефти в Петербург — это жуткий удар, но в Москве-то это никак не воспринимается, в том числе и потому, что в регионе молчат. Мы сейчас вступаем в очень странный политический период. Многие мои друзья-оппозиционеры в Москве считали в декабре, что режим вот-вот рухнет.
— Реально так думали?
— Абсолютно реально. Еще вчера вечером я был в Варшаве на семинаре по поводу российских перспектив, который организовал фонд Стефана БАТОРИЯ. Когда я сказал о своем глубоком ощущении, что мы дождемся выборов в Думу через 5 лет при нынешней политической конфигурации, со мной никто не согласился. Ни Илья ПОНОМАРЕВ, ни Оля РОМАНОВА. Все говорили, что ПУТИН не доживет срока. Но почему? Где источники угроз? Я совершенно не питаю иллюзий по поводу режима, и если он рухнет за два года, буду очень доволен. Но я не вижу причин для его краха. Наверху сейчас застой. Только снизу могут начаться процессы, и они будут связаны с теми же самыми выборами мэров. Сейчас, может быть, это еще не приняло большого характера, но в октябре от Владивостока до Калининграда будут выборы в 20 достаточно крупных городах. Сейчас самое время обратить внимание на локальную политику, потому что политики, которые придут в Думу в 2017 году, будут отсюда. ЗЮГАНОВА, ЯВЛИНСКОГО и ЖИРИНОВСКОГО не будет через пять лет. А новые, постпутинские лидеры могут вырасти из муниципальной власти.
— Вы говорите, что нет причин для краха режима. Но для Болотной откуда-то ведь взялись причины? Что, до декабря 2011 года были честные выборы? Да там еще больше фальшивили.
— Я был на митингах, и на Болотной, и на Новом Арбате. Я сам был удивлен произошедшим. Мне казалось, что народ настолько занят собой, что его невозможно ни на что спровоцировать. Мне кажется, что тут сложилось много факторов. И обида на прошедшие выборы, и понимание людей, что от них многое зависит и власть перед ними должна держать ответ. Был и некоторый элемент игры, что сильно чувствовалось. Первая Болотная 10 декабря — это был пик. Дальше на каждом новом митинге было ощущение меньшей надежды и меньшего пафоса — пафоса в хорошем смысле слова. Мне сложно сказать, что будет дальше. Не уверен, что выйдет много народу в мае, потому что непонятно, что делать. С одной стороны, ни один из лидеров не ставит реальных задач. С другой стороны, МЕДВЕДЕВ изобрел гениальную систему этих новых партий, благодаря которой оппозиция уже точно не объединится. Будет множество мелких партий, особенно на правом фланге, никто из которых не наберет ни пяти, ни трех процентов. Вот вам и замечательная многопартийность. Эффект будет, на мой взгляд, только тот, что уважение к этим партиям очень быстро растворится.
— Вы не видите никаких шансов на консолидацию оппозиционных сил, в настоящий момент разобщенных?
— В течение ближайших пары лет не вижу. Что будет дальше — сложно предсказать. Возможно, именно в борьбе на местном уровне эти партии смогут консолидироваться. Посмотрите, что было в Ярославе у УРЛАШОВА. Там за него выступали все — от коммунистов до прохоровцев. Если люди из разных партий будут сотрудничать на выборах в регионах, достигая результатов и после этого формируя какие-то коалиции, то можно достичь определенного единства. А если они просто будут ходить по площадям, то ничего не выйдет.
— Не секрет, что перед народом нужно как-то позиционироваться. Проще всего сказать «я за власть» или «я против власти», или «меня поддерживают такие-то». Какова ваша концепция на выборах мэра Омска?
— Это сложный вопрос, и я не могу сейчас на него ответить, потому что мы только приступили. Я считаю, что мэр должен быть фигурой политической. У него могут быть замечательные замы, которые займутся строительством дорог, соцобеспечением и прочим. Если мы хотим продолжить политическое возрождение в России, нам нужно уйти от идеи мэра и губернатора — хозяйственников. Хозяйством должны заниматься люди, которые непосредственно отвечают за те или иные сферы. Мы с коллегами еще подумаем о том, как позиционироваться, но я думаю, нужно предстать в качестве человека, которые предлагает самим омичам перестать чувствовать себя под прицелом.
— То есть как независимый политик? Вы ведь «антипутинец», о чем сами много раз говорили.
— Вопрос не в том, на чьей я стороне — ПРОХОРОВА или ПУТИНА. Да, я антипутинец. Но ПУТИН в данном случае — не личность, а система, которую он создал. Люди, которые пришли вместе с ПУТИНЫМ, и он сам — это абсолютно одна команда. То, что ПУТИН оказался во главе ее, — большая историческая случайность. Лет пять назад в Вашингтоне проходил российско-американский семинар, где мы обсуждали с коллегами американскую политику в параллелях БУШ — ПУТИН. Все американцы ругали БУША, говорили, что он ненормальный. Я тогда сказал, что могу с ними согласиться лишь абстрактно, а на деле я его понимаю. Окружение БУША — это люди, которые пришли в политику молодыми ребятами, через пару лет после окончания вуза, во времена никсоновской администрации. Они пришли как консерваторы, сторонники американской миссии, войны, борьбы за свободу и так далее. Война была проиграна, НИКСОН был вышиблен из Белого дома в ходе Уотергейта. У людей осталась жуткая родовая травма. Когда они снова объединились в администрации первого БУША, понятно, что война в Ираке стала для них исторической возможностью свести счеты за поражение, которое стало началом их карьеры. И опять не получилось. Поэтому когда БУШ-младший пришел к власти и когда люди, которые раньше были помощниками сенаторов, стали министрами, было ясно, что они уничтожат Саддама, даже если он сам разоружится и поднимет лапы. В моем представлении с ПУТИНЫМ произошло абсолютно то же самое. Человек заканчивает престижный вуз, явно ради карьерных целей. Начинает сотрудничество с КГБ. Встраивается в эту структуру и делает карьеру, к которой не все советские люди стремились. Получает хорошее назначение в ГДР, становится относительно состоявшимся по советским меркам человеком. И в этот момент все рушится — оттого, что в СССР по- явилась демократия. Демократия вышибает ПУТИНА из КГБ, он приезжает в Питер, чтобы куда-то устроиться. Я уверен, что он не был демократом, но он идет к СОБЧАКУ. Он меняет шкуру, влезает в этот процесс и начинает там делать деньги, не всегда честными путями. Проходит 5-6 лет, и СОБЧАК вылетает из власти. И снова ПУТИН на несколько лет выпадает. Позже он с трудом пробирается в Москву, и все приходится начинать по новой. Откуда у этого человека может быть хоть минимальное уважение к демократии? Демократия для него — это чертово проклятье, которое три раза ломало ему жизнь. Скорее всего, оно его изломает и еще раз, но он в это сейчас не хочет верить. В этом отношении ПУТИН и его команда — это абсолютно одинаковые люди, умственно и психологически.
— Михаил ПРОХОРОВ собирался создать новую партию. Как идет ее организация? Если партия будет создана, будете ли вы в ней участвовать?
— ПРОХОРОВ — человек очень сложный. Он гораздо менее расчетлив, чем может показаться, сильно действует на эмоциях и довольно внушаем, хотя я этим и сам иногда пользовался. Но он на самом деле явный правый либерал. и есть позиции, которых он никогда не сдаст ради политической целесообразности. Например, ПРОХОРОВ предложил в своей программе сомнительный, на мой взгляд, тезис — чтобы люди получали всю свою зарплату без вычета налогов, а потом платили налоги сами. Действительно, это гениальная идея, воспитывающая индивидуализм, чувство ответственности и так далее. Но граждане, обсуждая в Интернете программу ПРОХОРОВА, десятками слали письма о том, что так им будет жить сложнее. Они будут бегать с декларациями, их будут доставать налоговые инспекторы, появится соблазн потратить эти деньги, к концу года они влезут в долги. Мы получили два письма в пользу этой идеи и около 190 — против. Но ПРОХОРОВ все равно сохранил этот пункт, сказав, что это его принципиальная позиция. А по многим менее принципиальным вопросам он внушаем. Сам я до конца не могу понять, насколько серьезно он относится к политической идее. Я видел, как он получал колоссальный кайф от поездок по стране и общения с людьми в период предвыборной кампании. Он пользовался огромным успехом, хотя раньше публичной деятельностью не занимался. Ему это нравится, и это мощнейший драйв для него, чтобы продолжать заниматься политикой. В то же время мне кажется что он — человек проекта. Насколько он человек процесса, я не знаю. Пока процесс создания новой партии замер. Если он вновь начнется, я буду поддерживать его как только могу.
— В Омск вас привлек проект «Гражданин мэр», в рамках которого предполагалась изначальная договоренность между участниками о том, что проигравшие кандидаты поддержат победителя праймериз. Выиграл ВАРЛАМОВ, но теперь, кроме него, выдвигаетесь и вы, и еще один участник Игорь ФЕДОРОВ. Не ставит ли это под сомнение смысл проекта?
— Я не считаю, что смысл потерялся. По крайней мере он людей на что-то подвиг. В Омске появилось несколько совершенно неожиданных людей. Две недели назад я вообще не собирался появляться здесь. Что в этом плохого? То, что не удалось объединиться, подчеркивает общее положение в нашей оппозиции. Видя протестное движение в Москве, точно могу сказать, что понятие «оппозиционер» для большинства этих людей настолько громкий титул, что они не желают признавать его за другими. Я, например, пока не вижу никаких оснований считать ВАРЛАМОВА оппозиционером. Я не исследователь его деятельности, но пока не заметил за ним ни протестных акций, ни громких статей.
— А он обязан быть оппозиционером? Он и сам говорил, что таковым не является.
— Просто хочу сказать, что я и другие участники праймериз в большей мере считаем себя противниками режима. Поэтому поддерживать ВАРЛАМОВА... Я был не прав, наверное, когда обещал это.
— Илья ВАРЛАМОВ, может быть, слегка простоват, но он победил на этих выборах. Вам не кажется, что вы слишком умный для того, чтобы люди за вас проголосовали?
— Может быть, время еще не пришло, но попробовать можно. Я в данной ситуации не хочу становиться глупее, чтобы победить. Простота, которая граничит с примитивизмом, слишком достала. Начинать когда-то нужно. Если брать постсоветские времена, оптимальным, на мой взгляд, стало правительство Евгения Максимовича ПРИМАКОВА, которое, может быть, не являлось правительством очень умных людей, но оно было грамотным и неидеологическим. Там нормально сочеталось соблюдение принципов с пониманием того, что необходимо в первую очередь. Думаю, в перспективе надо к чему-то подобному идти.
— Если вы всерьез планируете работать здесь мэром, каковы ваши познания в конкретных, локальных омских проблемах? И кого вы видите своими основными соперниками?
— Я не могу похвастать глубоким знанием ситуации. Я посмотрел, что здесь происходило, что пишется в Интернете и местной прессе. Проблемы здесь, конечно, похожи на всю страну, но я не повторю ВАРЛАМОВА, сказав, что это неправильная организация дорожного движения и плохие улицы. Это есть везде, но на сегодня это не принципиальный вопрос. Самое важное что нужно сделать — попытаться построить власть, находящуюся в постоянной коммуникации с народом. Даже если люди ошибаются, пришла пора им что-то решать, делать, даже если потом придется исправлять свои ошибки. Но ни в коем случае не навязывать им точку зрения извне. Народ дозрел до демократии и свободы, и если сейчас он начнет перегибать палку в эту сторону, его нужно понять, так как его очень долго гнули в противоположную. Вторая задача после восстановления диалога с народом – это, конечно, борьба с коррупцией. Я не знаю, что происходит конкретно в Омске, но знаю, что происходит в Москве, Московской, Ленинградской и Ярославской областях. Средние «распилы» составляют 50%. Если получится организовать движение, при котором люди поймут, что власть с ними разговаривает и ведет реальную борьбу с повсеместной коррупцией, то это станет колоссальным переворотом в сознании. Кто начнет этот процесс, тот и будет знаковой политической фигурой на ближайшие годы.
— Наверное, местным антипутинцам лестно заполучить мэра от оппозиции, но важна коммуникация не только с населением, но и с федералами и региональной властью, ведь дотации хочется получить по максимуму. Вы умеете и готовы этим заняться? Выбрав вас, омичи не лишатся дополнительных поступлений в бюджет?
— Да, мы уже обсуждали, какие контакты нужно налаживать в случае возможного успеха. Если я пойму, что не смогу здесь ничего наладить и буду деструктивным элементом, то снимусь с выборов. Я постараюсь за несколько дней до голосования понять, насколько я смогу не ухудшить положения. Что касается встраивания в систему – это по-прежнему не является моей целью.
— До того как вы услышали о праймериз, что вы знали об Омске? Бывали здесь?
— Я знал не так много. Был здесь два раза. Приезжал на семинары, общался с местными студентами, аспирантами. Меня очень удивило отношение ВАРЛАМОВА, потому что об Омске у меня сложилось впечатление. как об одном из самых архитектурно симпатичных сибирских городов. Для сравнения, в Иркутске все уже окончательно разрушено, а Новосибирск стал совсем современным городом. Я представляю Омск. как город, претендующий на место сибирской столицы. В московском же представлении одним из главных был момент федерального диктата, связанного с «Газпром нефтью».
— В Москве об этом действительно знают и говорят?
— Конечно. «Газпром нефть», уведенная из Омска. и ВТБ, уведенный из Москвы в Петербург, – это два самых очевидных злоупотребления центральной власти, которые обсуждаются часто и активно.
— Работы, которые будут проводиться в рамках вашего предвыборного штаба, должны оплачиваться. Какую сумму вы предполагаете потратить?
— Мы сегодня обсуждали этот вопрос. То, что мы насчитали (распространение брошюр, газет, публикации в местной прессе, прямые обращения к гражданам и т.д), может быть оценено в 10-12 млн рублей. Частично все это будет профинансировано на мои средства. Я долгое время занимался бизнесом и сейчас являюсь акционером одного из московских банков. Некоторые коллеги будут поддерживать меня из Москвы. Они также будут вкладывать в это деньги, пусть не миллион долларов. Еще мы постараемся найти волонтеров, которые будут наблюдателями на выборах. Не важно, будем ли мы стараться обеспечить честные выборы ради моей победы или чьей-то другой.
— Ваши друзья готовы рисковать, поддерживая вас?
— Даже не рисковать. Думаю, они не питают особых иллюзий относительно моих шансов на победу, просто существует реальная потребность в появлении в политике новых людей. На федеральном уровне этого пробить невозможно. К тому же по московским меркам это небольшие деньги.
— Судя по вашим словам, на выборах в других регионах, которые пройдут позже, стоит ожидать большого наплыва москвичей?
— Не уверен. Люди, которые в Москве ходят на площадь с протестными акциями, не хотят туда ехать. Они ездят в Астрахань поддерживать Олега ШЕИНА, в Ярославль — поддерживать Евгения УРАЛШОВА, но готовности уехать из Москвы, по крайней мере среди своих друзей-оппозиционеров, я не вижу.
— Почему оппозиционеры не хотят ехать в регионы? Боятся проиграть и потерять лицо?
— Не могу за них говорить. Взять, к примеру, того же самого Олега Николаевича СМОЛИНА — он заметен на московских митингах, здесь является популярным человеком. и, мне кажется, у него были бы большие шансы стать мэром Омска. Но он не едет.
— В провинции люди на самом деле нищают, доказательств тому масса. А на митинги выходят другие люди, у которых есть деньги.
— Да. И теперь несколько лет власть будет думать, что делать с площадью, вместо того, чтобы решать конкретные проблемы.
— А почему они не выходят на площади? Должен же быть предел терпения?
— Терпение — не главная, видимо, вещь. Самое удивительное общество, которое я наблюдал достаточно близко, потому что жил там несколько лет. — это в Белоруссии. Это общество, которое давно уже находилось в напряжении и имело серьезные счета к власти. К этому добавился последующий обвал белорусского рубля, когда все подорожало приблизительно вдвое и вдвое же сократились реальные зарплаты. Это все происходило между концом февраля и началом мая. Мои приятели, у которых там родители и которые сами туда постоянно ездят, рассказывали, что люди после этого только с удвоенным усилием поехали сажать картошку. Поняли, что только это спасет их осенью.
— Каковы источники ваших доходов? У вас есть постоянная работа или вы «свободный художник»?
— С 1993-го, когда я создал Московско-Парижский коммерческий банк, я был его председателем, а позже зампредом. Сейчас я остаюсь акционером банка, и это основной источник моего дохода. Что касается остального, у меня есть собственный некоммерческий научно-исследовательский центр. Мы за свой счет занимаемся издательством книг, выдачей стипендий студентам, приглашением иностранных профессоров и тому подобными вещами. Журнал «Свободная мысль» (бывший «Коммунист»), редактором которого я являюсь, тоже издавался на собственные мои деньги. Это для души. Еще у нас есть проект НИИ, который в ближайшее время будет готов работать на хорошем уровне и выигрывать тендеры по экономическому консалтингу, в том числе и на государственные. Думаю, к июню процесс его формирования завершится, а к сентябрю мы начнем работать. Сегодня крупные исследовательские центры часто уходят в решение абстрактных проблем, а огромный «приземленный» рынок остается неосвоенным. Что касается международного консалтинга, он уходит в абсолютно несусветные цены и, как правило, дает недолгосрочные решения. Мы же хотим занять здесь оптимальную, среднюю нишу.
— Вы в Омске пробыли один день. Что-то успело вас удивить, обратило на себя внимание?
— Да нет. Это нормальный город. Я не вижу здесь никаких ужасов, которые увидел Илья ВАРЛАМОВ. Я часто бываю в Новосибирске, в Красноярске. Омск — нормальный, спокойный город. Здесь спокойные люди, которые не носятся по улицам, как в Москве.
