Из России на экспорт идет очень мало меда, буквально 2-5 тысяч тонн. Маленькая Украина за прошлый год продала около 80 тыс. тонн меда.
В конце прошлого года в Омской области была зарегистрирована федеральная структура – Сельскохозяйственный потребительский перерабатывающий сбытовой снабженческий кооператив «Союз пчеловодов-промышленников». Обозреватель «Коммерческих Вестей» Анастасия ИЛЬЧЕНКО обратилась к председателю организации – известному омскому бизнесмену Сергею СОРОКИНУ и попросила рассказать, чем занимается организация.
– Сергей Дмитриевич, пчелы сегодня в тренде – ими интересуются и наш Геннадий ЗЮГАНОВ, и американка Анджелина ДЖОЛИ. Но для чего был создан ваш пчеловодческий кооператив?
– Сейчас в России идет мощный процесс создания чего-то похожего на профессиональные союзы. В регионе мы это ощутили около трех лет назад – началось возрождение сообществ пчеловодов. Областное общество пчеловодов существовало давно, но оно фактически не действует. И вот несколько лет назад появились два новых – пчеловодов-любителей и профессиональных пчеловодов. Я принимал участие в создании обоих. И нормально отношусь к тому, что их несколько. Любитель и профессионал – слишком разные. Любитель для себя держит несколько пчелосемей, а профессионал живет с пасеки.
Такой же процесс пошел и на российском уровне. Два года назад на международном форуме пчеловодов, который мы проводили в Омске, было заявлено о создании Союза пчеловодов-промышленников России. Он тогда даже назывался Союз пчеловодов-промышленников Таможенного союза. Цели у профессиональных союзов испокон веков одни и те же. Как только такая организация создается, естественно, возникают задачи, связанные с коммерческими вопросами, – реализация продукции, лоббирование интересов по финансовой поддержке отрасли, общение с органами власти в коммерческом направлении. Поэтому нужна была дополнительная структура, которая бы занималась коммерческими вопросами. А поскольку в России сейчас со стороны правительства идет очень активная поддержка кооперативного движения – его пытаются возродить в сельском хозяйстве, было решено создать кооператив.
– Кооператив пчеловодов-промышленников появился в ноябре 2020 года, но до него это был некий зерновой кооператив…
– Мы взяли уже существующий кооператив. Это достаточно стандартная процедура: люди создают его, пытаются раскрутить, у них не получается, в итоге кооператив остается, а работы нет. Проще забрать существующий кооператив, чем организовать новый. Тут сложилась такая же ситуация. Мы бывший зерновой кооператив перевели в пчеловодческий. В нем сейчас порядка 70 членов. География их проживания – от Калининграда до Владивостока, есть участники практически из всех регионов. Кооператив создан при Союзе, войти в него могут только члены Союза, их сегодня около 400.
– И все-таки какие цели у организации?
– Одна из основных задач, под которую изначально создавался кооператив, – это экспорт. В мире спрос на мед превышает предложение, т. е. меда производится меньше, чем люди хотят его съесть. А Россия – это практически шестая часть суши на планете, где под пчеловодство пригодна, конечно, не вся территория, но достаточно большая ее часть. Причем у нас много земель, которые имеют не сильное техногенное воздействие. В Европе мало где можно разгуляться с пчелами, у нас же бескрайние просторы, огромное количество и дикоросов, и посевных площадей, с которых можно собирать мед. Мы можем в разы, а может, и в десятки раз нарастить производство меда.
По сравнению с Советским Союзом мы упали в производстве меда очень сильно. И упал экспорт. Для его развития нужно выйти на новый технологический уровень. У нас сегодня более 90% меда производится в личных подсобных хозяйствах на пасеках, где от 10 до 40 пчелосемей. Там произвести экспортную продукцию почти не реально. Для нее нужны крупные пасеки – от 100 и выше пчелосемей. В Канаде, например, пасека в 500 семей считается средней. У нас же 100 семей – уже промышленная. Кстати, в Союзе состоят только те, у кого от 100 пчелосемей.
Для экспорта меда нужно соблюсти ряд факторов. Продукт поставляется в 20-тонных контейнерах. Но он весь должен быть однородным. А если я с одной пасеки взял 5 тонн, с других трех еще по 5 и сгрузил мед в один контейнер, то получатель скажет, что такой мед ему не подходит. Сначала все должно сливаться в одну большую емкость и перемешиваться. Этот процесс я называю купажированием, хотя некоторые считают гомогенизацией... В итоге образуется партия однородного меда. Но для этого процесса нужен цех с оборудованием, а оно достаточно дорогое.
– А как насчет качества меда?
– В мире сейчас серьезно подняли требования к продуктам питания. Чтобы наш мед попал за рубеж, необходимо сделать очень серьезные анализы по огромному количеству показателей. В основном это антибиотики, пестициды и другие вещества, которые являются инородными для меда. Только небольшую долю составляют истинно медовые показатели – диастазное число, которое показывает качество меда, процент влажности и т. д. Причем в России эти анализы практически никто не делает. По требованию Евросоюза или Китая Россельхознадзор в единицах лабораторий может сделать анализы.
В связи с вышеуказанными условиями из России на экспорт идет очень мало меда, буквально 2-5 тысяч тонн. Маленькая Украина, если не ошибаюсь, за прошлый год продала около 80 тыс. тонн меда. Почему? Потому что границы между Украиной и Европой открылись – в страну беспрепятственно зашли европейцы, фирмы-экспортеры поставили системы приемки, первичной переработки на экспорт. По неофициальной информации, половина требований к анализам на мед существует не для того, чтобы на самом деле обезопасить потребителя. Это искусственный барьер, чтобы не пустить чужих на данный рынок. Фирма, которая постоянно занимается экспортом, все анализы успешно проходит, а если заходит чужая, то быстро сталкивается с невыполнимыми требованиями по анализам, пару раз обжигается и продолжает работать на внутреннем рынке своей страны.
Но сейчас в России начинают поднимать голову компании, которые планируют всерьез выходить на экспорт меда. И одна из задач нашего кооператива – экспортные поставки. Для этого нужны цеха и система качества. Она требует особую технологию откачки меда, чтобы в него не попадали антибиотики. Необходимо технологически разделить пчелиное гнездо на две части. В одной живет пчелосемья и выращиваются пчелы. А в другой – только складируется мед. Там чистая зона. Даже если ты чем-то лечишь пчел (а все иногда вынуждены это делать), то лекарства в чистую зону практически не попадают.
В Омске известный пчеловод хотел сделать цех для подготовки меда на экспорт – это Денис ВАСИЛЕНКО. Но пока он эту тему отложил. Цех стоит порядка 30 млн. рублей. Даже если брать под него грант, то все равно нужны серьезные собственные инвестиции. Плюс сертификация цеха не только по требованиям России, но и по европейским (если ты планируешь поставляешь мед в Европу).
– Но ведь оборудование для такого цеха скорее всего и так будет импортным?
– Не совсем. В России есть фирмы, которые готовы производить подобное оборудование. И на Украине. Гомогенизаторы делают для того же молока и создать их под мед тоже возможно. Вопрос в деньгах. Понятно, что большими партиями такое оборудование в России не производится, поскольку на него нет потребителя.
– О сбыте на каких зарубежных рынках идет речь?
– В первую очередь это практически бескрайний рынок Китая, кроме того, очень хочет наш дальневосточный мед Япония. Они его испокон веков употребляли и сейчас готовы, но не могут найти достойных поставщиков.
Зарубежные фирмы пытаются зайти в Россию, но их возможности здесь, конечно, не такие, как на Украине, где полностью легли под зарубежных инвесторов и сказали: делайте что хотите, лишь бы вы к нам пришли. У нас требования к иностранцам серьезные, поэтому они и не бегут к нам вприпрыжку, а аккуратненько пробуют зайти. Пчеловодам, естественно, не понравится, если зарубежные фирмы будут у них скупать мед для экспорта. Мнение пчеловодов (может быть, и не всегда правильное) – зарубежные компании будут стремиться скупать максимально дешево, а если пчеловоды объединятся и начнут продавать сами, то маржа вырастет. Для этого и пытаются кооперироваться.
В планах кооператива было построить несколько цехов, создать региональную сеть кооперативов, через которые собирать мед, объединять в партии и выходить на экспорт.
– Если в Омске появится такой цех, то пользоваться им смогут ведь только ближайшие регионы? Кстати, а сколько членов кооператива из Омска?
– Конечно, иначе логистика все съест. Из Омска в кооперативе и в союзе всего несколько человек. Члены кооператива приблизительно равномерно распределены. Нет такого, чтобы какие-то регионы значительно превосходили другие по численности.
– Насколько целесообразна такая размазанность для кооперации?
– Я рассказал о задаче по экспортной деятельности. Изначально ставилась такая задача. Потом все-таки поняли, что надо начинать с внутреннего рынка. У кооператива есть концепция работы на внутреннем рынке, которая мне кажется достаточно здравой. Создается интернет-площадка, на которой можно купить практически весь мед России от Владивостока до Калининграда напрямую от производителя. Ты покупаешь у кооператива, но получаешь товар прямо от пчеловода. Мед лежит на его складе.
Одна из основных проблем внутреннего рынка меда в том, что потребители на 50% едят фальсификат. Это всевозможные естественные фальсификации меда, когда пчелам скармливают сахаросодержащие отходы, и в результате получается что-то похожее на мед. Потом мешают это с натуральным медом и подкрашивают. Если зайти на ярмарки меда, которые сейчас ездят по городам, то там мед всех цветов радуги и сортов, т. е. можно и из подснежника купить. Из чего угодно. Даже из того, с чего в природе пчелы мед не собирают. Это химия, но основа у нее – медовая.
По бизнес-модели кооператива ты покупаешь продукцию от пчеловода. Мед пришел – ты открыл куботейнер и увидел – качество не соответствует, сорт не тот, и отправляешь обратно. В этом случае пчеловод платит доставку туда, а потребитель – обратно. Если у меда высокая влажность, он начинает бродить, и запах сразу чувствуется. Если заказывал донник, а прислали рапсовый мед, отказываешься от продукта. Они внешне похожи, но специалист по запаху сразу почувствует, что мед не того сорта.
– А попробовать продукт можно?
– Про попробовать. Кроме сайта создается сеть дегустационных центров в крупных городах, куда каждый пчеловод небольшое количество своего меда отправляет. Клиент приходит и пробует. А дальше идет схема, которую я описал выше. Преимущество в том, что ты все виды меда, которые в России существуют, можешь купить в одной точке по единой схеме.
– Не получится ли, что производители со временем, когда продажи пойдут, начнут разбавлять хороший мед более дешевым?
– Разбавляют в основном для ярмарочных вариантов. У них для этой цели есть специальные заводы, на которые сотнями тонн завозятся партии меда и делается купажирование. У частника-пчеловода даже оборудования такого нет. Максимум – это камера, где можно подогреть мед. Она есть и у нас. Подогрев меда – это технологический процесс, который надо делать с умом. Мед можно греть не выше 40 градусов. Если температура выше, тогда снижается диастазное число, образуется химическое вещество снижающее качество меда. Мед стоит в камере несколько дней и становится жидким. Это делается для нескольких целей. Первая – есть потребитель, который хочет жидкий мед, не любит кристаллизованный. Вторая – для технологических нужд, когда мед поставляется в рестораны, в кафе, или используется для пищевого производства. Третья – мы делаем из меда медовую смесь, на которую сейчас все набросились с обвинениями. Говорят, что это фальсификат. На самом деле мы делаем так называемый крем-мед. Как происходит процесс: сначала разогреваем мед до 40 градусов, потом заливаем в специальную установку, где уже при достаточно низкой температуре 12-14 градусов автоматика его периодически перемешивает. Мед начинает кристаллизоваться при постоянном перемешивании и определенной температуре и в результате приобретает кремообразную структуру, которая сохраняется в течение нескольких лет (если, конечно, не выставить баночку с медом на яркое солнце или не нагреть). Мы туда вносим только натуральные добавки – орехи, сушеные ягоды, фрукты, шоколад, и получаются интересные варианты. Если вам интересно все это попробовать, можете зайти в нашу торговую точку в торговом комплексе «Квадро».
Одна из целей нашего объединения – это в том числе борьба с фальсификатами.
– Цель большинства кооперативов – покупка одной техники на всех вскладчину, потому что она дорогая. А как организовать такое, если все члены кооператива разбросаны по стране?
– Можно объединяться региональными кусками. Сейчас строится цех у одного из членов кооператива на Дальнем Востоке. Там объемы производства большие, а Китай и Япония рядом. Мед можно перевезти через границу, тем более что ехать дальше 100 километров не придется, населения очень много. И получается, что производство можно увеличивать на порядок – сбыт будет. Но надо отладить схему.
У федерального кооператива есть как положительные, так и отрицательные стороны. Возможность взять оборудование общего пользования – это положительная, но когда кооператив большой и члены раскиданы, это сложно. Чем помог парню, который строит цех на Дальнем Востоке, федеральный кооператив? Как оказалось, кооперация в Омской области развита на порядок лучше, чем там. Мы проанализировали ситуацию и поняли, что не сможем купить на кооператив оборудование и ему передать, поэтому помогли создать им региональный кооператив. Сейчас он в стадии завершения регистрации, которая происходит в Омске. Наш Центр компетенций в аграрной сфере помогает дальневосточному предпринимателю зарегистрировать кооператив. По логике в каждом регионе должен быть свой кооператив.
– А зачем тогда нужен федеральный?
– Это один из проблемных вопросов. Мы пока сами для себя не сформировали концепцию, как это все будет выглядеть. Она как раз в процессе формирования. Пока не можем ответить на вопрос взаимодействия региональных и федерального кооперативов. Но для нас это не является глобальной проблемой: кооператив – это некоммерческая контора, которая не ставит целью извлечение прибыли. Прибыль должны члены получить. Вот мы сейчас построим цех на Дальнем Востоке – уже результат работы кооператива. Кооператив при этом денег не заработал? Так никто и не ждал. Цель была – развить его членов. Мы сейчас стараемся объединять между собой региональные кооперативы, в Омске он тоже есть, и мы сотрудничаем.
– И кто его возглавляет?
– Виталий КУТНЯХ. Мы с вами, кстати, сейчас беседуем в его офисе в Омском областном бизнес-инкубаторе. Он создал пчеловодческий кооператив в Азовском районе, тоже заточенный под экспорт. Одну партию меда отправили в Китай. Потом коронавирус пришел и не позволил продолжать. Сейчас они думают, что делать дальше.
Кстати, по поводу покупки оборудования есть еще одна схема. Это субсидирование. Допустим, пять членов из Башкирии объединяются и говорят: нам необходим автомобиль (или цех по откачке). Мы смотрим – в списке субсидий есть подобная программа. Они сначала покупают технику, потом подают заявку от кооператива на субсидию по месту регистрации, и им возмещают часть средств с помощью федеральной субсидии. Тогда оборудование уже принадлежит не всем членам кооператива, а только данной группе. Это можно сделать через федеральный кооператив или через региональный. Но в Татарстане сейчас, говорят, субсидию под пчеловодство получить нельзя, а в Омске – возможно. В нашем регионе есть свободные средства, чуть ниже конкуренция по субсидиям, чем там. И деятельность омского Минсельхоза направлена в сторону развития пчеловодства, а в Татарстане в данный момент стараются развивать другие отрасли.
– Сергей Дмитриевич, вы руководитель известной на ИТ-рынке компании ООО «НПК «Индустриальные геодезические системы». Как получилось, что возглавили федеральный кооператив пчеловодов?
– Когда Союз пчеловодов-промышленников создавался, его инициаторами были ребята из Кемеровской области. Потом, благодаря Денису ВАСИЛЕНКО, кооператив зародился в Омске. А когда он понял, что экспортный цех в ближайшие годы не поднять, решил сдать обязанности председателя. Кемеровчане начали искать, кто возглавит организацию. Я согласился. Это не значит, что вечно буду председателем. При таком большом кооперативе можно менять руководителей и регионы довольно часто. Возможно, мы его перерегистрируем. Это несложно. Поскольку это не коммерческая структура, здесь просто с рокировкой. А пчеловодная тема меня интересует давно, это семейный бизнес, которым сейчас в основном заняты мои дети. Это уже пятое поколение пчеловодов в нашей семье. Сейчас мы развиваемся под брендом «Свой мед», он достаточно хорошо известен омскому потребителю.
– У кооператива есть собственность, активы?
– Фактически никакой собственности нет. Сейчас только членские взносы. Но мы начинаем реализацию продукции через кооператив. Какая-то прибыль остается организации, и за счет нее формируются финансовые возможности. Кроме этого, сейчас есть субсидии на закуп сельхозпродукции. Если кооператив закупает у членов, то может порядка 10% вернуть с помощью федеральной субсидии. Это неоднозначные деньги, но их можно брать. Естественно, в планах кооператива – использовать финансовые возможности, которые предоставляет государство.
Мы анализировали ситуацию по пчеловодству в других странах. Кооперация за рубежом в этой сфере очень мощная. Например, в Канаде несколько кооперативов рулят фактически всем канадским рынком с тысячами членов и сумасшедшими оборотами. Этим кооперативам под сотню лет. В России я пока не нашел ни одного примера кооператива, который бы развивался хотя бы в течение 10 лет и была видна положительная динамика, наращивание оборотов.
– А опыт кооперативов в других отраслях нельзя использовать? Или войти в состав кооператива, где несколько видов деятельности, скажем, скооперироваться с кондитерами?
– В других отраслях есть хорошие примеры, правда, не так много. Но трансформировать картофелеводческий или зерновой кооператив в пчеловодческий очень сложно. Это все-таки своеобразное производство – другие способы хранения, сбыта. Что касается кондитеров, в принципе возможно, но я пока не знаю продуктов, которые бы требовали серьезных объемов содержания меда. Даже козинаки, которые изначально делались на меду, сейчас изготавливают без него. С медом они существенно вырастут в цене. Вряд ли кондитеры на это пойдут.
Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 16 июня 2021 года.
