Паоло СОРРЕНТИНО
Молодость
Пер. с англ.
М.: Издательство АСТ:CORPUS, 2015 год. – 224 стр.
Тираж 3 000 экз.
«Словно в сказке»
Книга о жизни, написанная итальянским кинорежиссером
«Мрачную тишину сидящих на диете богачей нарушает позвякивание столовых приборов.
На ужине в отеле – русские, чернокожие, стайки старичков. Многие из присутствующих не отрывают глаз от знаменитого тучного латиноамериканца, молча ужинающего вместе с женой. Сидящий за одним из столиков двадцатилетний паренек не выдерживает и тайком поднимает айфон, чтобы сфотографировать латиноамериканца. Тот его замечает. Кивком устало показывает жене на парня, та мгновенно все понимает. Она встает и направляется к стоящей у колонны ширме. Отгораживает ширмой мужа от остальных и сама исчезает за ней». О чем эта книга? На швейцарском курорте в Альпах отдыхают двое весьма пожилых друзей: знаменитый английский композитор и дирижер Фред Баллинджер и американский кинорежиссер Мик Бойл. Что это за текст? Кому-то он покажется совсем коротеньким смешным романом (чтения на полтора часа). Для кого-то останется просто синопсисом совсем нового фильма, который весной был показан в Каннах, а в октябре-ноябре идет в российском прокате. Можно даже попытаться мысленно снять фильм, прочитав книгу, а затем посмотреть, что получилось у СОРРЕНТИНО. У него, между прочим, дирижера играет Майкл Кейн, а режиссера — Харви Кейтель. Книга СОРРЕНТИНО называется «La giovinezza» — и даже человек, не говорящий по-итальянски, уловит прелесть этого слова. «Все замерли, околдованные незамысловатым исполнением мальчика. Джимми Три, Марк Козелек и их приятели, альпинист, Лена, латиноамериканец и его жена, немецкая пара, старики и сиделки, неотесанные русские и чернокожие, Фрэнсис и ее мама, официанты и врач, директор отеля и повара – все словно оказались в сказке, где каждому найдется место — и главному, и второстепенным героям».
Е.К.
Филип ДИК. Вспомнить все.
Серия «Гиганты фантастики»
М.: Эксмо, 2015 год. – 1360 стр.
Тираж 2 500 экз.
Штаб ветеранов противоестественных войн
Вопрос, который я всегда задавал себе: что это на самом деле?
В 2012 году «Эксмо» вместе с издательством «Домино» выпустило первый том полного собрания рассказов Филипа ДИКА под названием «Король эльфов» (см. «КВ» от 3 октября 2012 года). Этот пятитомник должен был стать идентичным англоязычному посмертному собранию рассказов ДИКА. Но что-то произошло, и четыре последующих тома отдельными книгами так и не вышли. Зато теперь все они целиком вошли в гигантский омнибус, включающий почти сотню рассказов ДИКА, большинство из которых напечатано на русском языке впервые. Скажем прямо: автор не гений рассказа. Три четверти из них написаны в 50-е годы. Одновременные рассказы Роберта Шекли были остроумнее, Рэя Брэдбери – пронзительнее, Айзека Азимова — изобретательнее. ДИК прославился визионерскими романами, расшатывающими границы реальности. Однако завязи практически всех этих последующих романов обнаруживаются в его ранних рассказах. Раз за разом, попытка за попыткой он штурмует одну и ту же тему: насколько реальна реальность? Самый известный и дважды экранизированный рассказ ДИКА «Из глубин памяти» (оба фильма называются «Вспомнить все») рассказывает об уставшем от однообразия клерке, у которого не хватает денег на реальную поездку на Марс, поэтому он пытается в специальной клинике получить ложные воспоминания об отпуске на Красной планете, но при этом выясняется, что он – тайный агент и выполнял жутко секретную операцию на Марсе. Он вспомнил то, что не должен был вспоминать ни при каких обстоятельствах, и его пытаются убить. Он предлагает секретной службе компромисс: внедрить в его мозг ложные воспоминания, например, о том, что он в детстве спас человечество от инопланетного нашествия и пока он жив – вторжения не будет. «Детский сад какой-то, — думает сопровождающий его правительственный агент, — и такой инфантильный человек был у нас на зарплате» (этой линии в фильмах нет). Но выясняется, что его жизнь – это действительно гарантия невторжения. Кажимость оказалась действительностью, а действительность – кажимостью. Или вот другой рассказ – «Вторая модель», ставший основой для фильмов «Крикуны». В отличие от кино, действие которого происходит в абстрактном космосе, здесь рассказывается об опустошающей ядерной войне Советской России и Запада (во многих новеллах ДИКА 50-х говорится об этом – американцы действительно очень этого боялись тогда и, похоже, случившийся в 1962-м Карибский кризис и в самом деле поставил мир на край катастрофы - во всяком случае в массовом сознании жителей США). У оставшихся в живых появился общий враг – созданные для уничтожения самоорганизующиеся роботы, для которых уже все равно, что русский, что американец. Более того, они стали столь совершенны, что уже маскируются под людей. Главный герой рассказа только в самом конце его узнал, что его попутчики, с которыми он ел, спал, курил, – на самом деле высокоорганизованные автоматы, цель которых уничтожить остатки человечества. Опять-таки видимость оказалась обманкой. О том же – «Самозванец», с героем, которого обвиняют в том, что он вражеский механизм с термоядерной бомбой внутри, подменивший реального человека. Он сбежал и пытается доказать всем, что это ошибка, а он – человек, до которого робот, видимо, не добрался. В конце повествования он с ужасом обнаруживает, что он и в самом деле машина с бомбой, и взрывается. Опять же таки реальность, самосознание, мышление, ощущение оказались не тем, что есть на самом деле. Живых людей в этих рассказах пока еще нет: они появятся позже в романах, но есть мысль, ощупывающая острые грани действительного, расшатывающая их, показывающая, что иллюзии для нас нередко реальнее самой действительности, чему способствуют власть и СМИ: «Садясь писать, я обязательно должен был иметь идею. На чем-то рассказ должен был основываться, на какой-то реальной вещи, из которой он мог вырасти. Чтобы человек мог сказать: «Вы читали рассказ о том, как…» — и тут же сформулировать, о чем он. Если идея ощущается как истинный герой рассказа, тогда НФ-рассказ остается идеальной формой научной фантастики, тогда как роман распространяется по многим направлениям. Большая часть моих романов произошла из ранних рассказов или являются сплавом нескольких рассказов. Зародыш романа лежит в рассказе, и тем не менее некоторые из моих лучших идей, которые очень много значат для меня, я никогда бы не смог развить до романа. Несмотря на все мои попытки, они существуют только как рассказы».
mif1959
Пьер ПАСКАЛЬ
Русский дневник: Во французской военной миссии (1916-1918)
Пер. с фр.
Екатеринбург: Гонзо, 2014 год. – 592 стр.
Тираж 1 500 экз.
«Разум и душа»
Русские глазами француза
Пьер Паскаль (1890 -1983) провел в России 17 лет, с 1916-го по 1933 год. Впервые он побывал в нашей стране в 1911 году, а в 1916-м был откомандирован в Петербург для службы во Французской военной миссии. Будучи кактоликом, пытался совместить социализм и христианство, Паскаль в октябре 1918 года отказался вернуться во Францию вместе с персоналом миссии и остался в Советской России. Вступил в компартию, но, как водится, со временем разочаровался. В 1933 году вместе с русской женой не без трудностей вернулся во Францию, через четыре года был допущен во Франции на госслужбу, защитил две докторские диссертации и с тех пор преподавал во французских университетах русскую историю и литературу. Как о том сообщает сайт журнала «Отечественные записки» (№ 5-2007), о большевистском периоде своей жизни Паскаль публично не упоминал до конца 1960-х годов. Затем он начал рассказывать о нем в интервью, а в 1975-1982 годах в Лозанне были опубликованы четыре тома его русского дневника 1916-1927 годов. Паскалевские дневники хороши уже тем, что позволяют русским увидеть себя чужими глазами. Как пишет ПАСКАЛЬ 27 октября 2017 года, цитируя собственный доклад «Русская душа глазами представителя романского народа», прочитанный на заседании Французского института в Петрограде, «в русской системе ценностей душа важнее разума и волевого начала. Этим объясняется тот факт, что русский народ может подчиняться чужим влияниям, но они не производят в нем глубинных изменений. Иностранный порядок, навязанный Петром Великим, продлился два столетия, но не затронул древней русской души. Русская лень – не наслаждение отдыхом, но смиренное приятие бесполезности любого усилия. Несмотря на свою покорность и бездеятельность, русские никогда не забывают о том, чего хотят, и никакое внешнее влияние не способно сломить их глубокую спрятанную волю. Разум подчинен душе – совсем не то, что на Западе, где смекалку часто ставят куда выше доброты».
Е.К.
