Он посчитал, что не справляется с обязанностями министра.
Сегодня, 4 марта, в Центральном районном суде с последним словом выступили бывший заместитель председателя омского облправительства Станислав ГРЕБЕНЩИКОВ, бывший министр строительства и ЖКК региона Богдан МАСАН, его экс-заместитель в министерстве Евгений СКРУДЗИН и замдиректора КУ Омской области «Омскоблстройзаказчик» Ольга ХРОЗОВА, обвиняемые в использовании своих служебных полномочий «вопреки интересам службы». Все четверо настаивают на своей невиновности.
ГРЕБЕНЩИКОВ предпочел не повторяться:
– Уже не раз в этом деле я говорил, но повторю: я не злоупотреблял должностными полномочиями, ущерба бюджету Омской области не причинял. Это подтверждается материалами дела. Я прошел долгий жизненный путь. Родился в огромной семье, 10 лет воспитывался в интернате. Мой трудовой стаж от возчика угля до заместителя губернатора — 43 года. Все это время я не боялся принимать ответственные решения и нести за них ответственность. Я не прятался за спины руководителей и своих подчиненных, пытаясь переложить на них ответственность. Но я даже подумать не мог, что за требование добросовестно исполнять свои обязанности меня будет ждать уголовное преследование. Надеюсь, что судебное решение по данному уголовному делу будет объективным и справедливым.
МАСАН был многословней:
– Я больше 30 лет проработал на государственной и муниципальной службе, при этом всегда действовал в соответствии с законом, стремясь делать все наиболее эффективно, понимая всю возложенную на меня ответственность. Я всегда оценивал свою работу исходя из той пользы, которую могу принести городу и области. Но сейчас прокурор просит признать меня виновным в том, что я умышленно причинял вред Омской области, руководствуясь личной заинтересованностью для угождения начальству. Меня по сути обвиняют в карьеризме. Но это не соответствует действительности! Первое. За 4 дня до принятия решения, в котором меня обвиняют, я подал заявление об увольнении. Когда я подал заявление об уходе губернатору, мне пришлось пойти на конфликт с ним. Он ни в коем случае не хотел меня увольнять, был рассержен, требовал, чтобы я остался в должности министра. Но я понимал, что в интересах дела должен уйти, так как считал, что не обладаю необходимой компетенцией для этой работы, поэтому, несмотря на настойчивую просьбу НАЗАРОВА остаться, настоял на своем увольнении, не посчитавшись с тем, что, говоря языком обвинительного заключения, вызвал его негативное отношение к себе. Я не мог допустить, что кто-то посчитает, что я в своих собственных интересах занимаю должность, на которой не являюсь достаточно эффективным. И вот теперь обвинение утверждает, что я хотел угодить заместителю губернатора для того, чтобы занять какую-то в тот момент неизвестную должность. Получается, что я не боялся конфликта и не стал угождать губернатору, чтобы остаться на престижной высокооплачиваемой должности, в то время как угождал его заместителю для того, чтобы занять в неизвестном будущем какую-то нижестоящую должность. Никаких должностей я от ГРЕБЕНЩИКОВА не ждал. В любом случае должность, в занятии которой ГРЕБЕНЩИКОВ мне мог бы даже теоретически поспособствовать, была бы ниже той, которую я добровольно, пойдя на ухудшение отношений с губернатором, покинул. Если бы я руководствовался карьеристскими мотивами, я бы просто никуда не уходил с должности министра, с которой меня никто не увольнял. К слову сказать, зарплата министра составляет порядка 120 тысяч, а зарплата заместителя министра – около 50 тысяч. Второе. Я уволил бездеятельного, некомпетентного служащего, потому что он работал плохо. Я бы его в любом случае уволил, вне зависимости от того, какие указания давал на этот счет ГРЕБЕНЩИКОВ. Считаю, что должен был это сделать раньше, например, 24 декабря, когда я лишил его премии из-за плохой работы. Третье. Что касается способа взаиморасчетов, который был применен «Омскоблстройзаказчиком», то я не давал ХОРЗОВОЙ никаких указаний на этот счет, не ставил никаких условий, связанных с принятием конкретных решений, при ее назначении. При этом выбранный способ расчета я до сих пор признаю самым экономически целесообразным в сложившейся ситуации. За переведенные подрядчику деньги было получено оборудование на ту же сумму. Никакого ущерба область не понесла. Мы сохранили субсидию и не допустили наложения на область штрафа, которого она явно не заслуживала и не должна была ему подвергаться из-за недобросовестности подрядчика. К присвоению денежных средств подрядчиком, вопреки утверждениям обвинения, принятое решение не имеет никакого отношения, так как присвоение аванса свершилось задолго до него. Четвертое. Управленцы в настоящее время закошмарены настолько, что боятся принимать какие-то решения. За те решения, которые принял я, мне не стыдно. Я уверен в их правильности и могу с чистой совестью смотреть людям в глаза. Я надеюсь, что вы, ваша честь, примете справедливое и законное решение, вынеся оправдательный приговор.
СКРУДЗИН также подчеркнул свою невиновность:
– На протяжении всей своей трудовой деятельности, в том числе и когда я был заместителем министра строительства и ЖКК Омской области, я строил свою работу исключительно на требованиях законодательства Российской Федерации и требовал этого от своих подчиненных. Та фривольная трактовка моих действий, которую пытаются воплотить в жизнь органы предварительного следствия и гособвинитель, есть не что иное, как желание добиться поставленной задачи любыми способами. Я не собирался (и не собираюсь) становиться преступником, потому что считаю, что это ниже моего достоинства. Полагаю, что вы, ваша честь, в совещательной комнате объективно и беспристрастно оцените все обстоятельства настоящего уголовного дела и вынесете справедливое решение, основанное исключительно на положениях уголовного и уголовно-процессуального кодекса.
Как ни странно, самой обстоятельной оказалась речь ХОРЗОВОЙ:
– Я не совершала никакого преступления. Я не вступала в преступный сговор со СКРУДЗИНЫМ, никаких незаконных распоряжений не выполняла. Государственный обвинитель приводит данные о детализации телефонных соединений между СКРУДЗИНЫМ и мной в качестве доказательств того, что СКРУДЗИН держал меня на постоянном контроле. Наличие таких звонков не доказывает, что шла речь о «Саламандре», а мне были даны какие-то указания по оплате. Как показала свидетель ЛАПТЕВА, заявку на пришедшие деньги мы не подавали. Они поступили на счет около 20 часов. Ни я, ни сотрудники бухгалтерии не знали о поступлении денежных средств. Если бы СКРУДЗИН давал указания по оплате, то он позвонил бы после восьми вечера! Нельзя принимать в качестве доказательств домыслы государственного обвинителя о даче мне СКРУДЗИНЫМ каких-либо указаний, ведь деньги поступили спустя пару часов после нашего разговора. У гособвинения была возможность запросить детализацию разговоров, но это не было сделано – она могла бы подтвердить, что никаких указаний мне не давали. Теперь я точно знаю, что в период с 30 по 31 декабря подписала 89 платежных документов по 39 госконтрактам. И только один оказался с нарушениями. Но я его не согласовывала и с ним знакома не была, что позволило сотрудникам бухгалтерии ввести меня в заблуждение.
Она подчеркнула, что к документу не было претензий со стороны вышестоящего начальства, это дополнительно ее успокоило. Давать указания по разделению суммы она не могла – попросту не обладала необходимыми на то познаниями:
– Прошу вас, уважаемый суд, вынести справедливый – оправдательный – приговор, так как неумышленное нарушение условий госконтракта не является преступлением.
Напомним, что подсудимые обвиняются в том, что с 28 по 31 декабря 2015 года, действуя группой лиц, по предварительному сговору, организовали перечисление подрядчику реконструкции объекта культурного наследия «Здание страхового товарищества “Саламандра”», расположенного по адресу: Музейная, 4, – ООО «СтройИнвестКомплект» – бюджетных средств в сумме 14,9 млн. рублей, осознавая, что организация находится в стадии банкротства. Деньги были выделены в 2015 году из федерального бюджета в рамках федеральной целевой программы «Культура России, 2012–2018». В итоге здание «Саламандры», в котором планировалось разместить филиал музея имени Врубеля «Эрмитаж-Сибирь», осталось без реконструкции. Выделенные на это средства не были возвращены. ГРЕБЕНЩИКОВУ и МАСАНУ вменяется ч. 2 ст.285 УК РФ (использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, совершенное лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации). СКРУДЗИНУ и ХОРЗОВОЙ – ч. 1 ст.285 УК РФ (использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы).
Прокуратура запросила у суда реальные сроки лишения свободы в колонии общего режима для ГРЕБЕНЩИКОВА и МАСАНА – 3 года и 2,5 года соответственно – и условные сроки 2,5 и 2 года СКРУДЗИНУ и ХОРЗОВОЙ.
Приговор начнут оглашать 23 марта.
Фото © из архива «Коммерческих вестей»
