Но не плюнули, не подали голос протеста, пальцем не пошевелили, чтобы защитить свою компартию, которой клялись в верности.
У Александра МИНЖУРЕНКО вышла книга «Командировка во власть».
В ней речь идет в основном о периоде с 1989 по 2000 год, когда автор был избран народным депутатом СССР, затем стал Полномочным представителем Президента России в Омской области, депутатом Госдумы первого созыва. С разрешения автора представляем читателям — здесь на сайте – сокращенный отрывок из книги о том, что происходило в Омской области после того, как МИНЖУРЕНКО был назначен 27 августа 1991 года представителем президента России в регионе и о том, что происходило после указа Бориса ЕЛЬЦИНА от 6 ноября 1991 года о запрете деятельности КПСС. Другой отрывок – о попытке госпереворота осенью 1993 года – читайте здесь.
— Не успел я усесться на свое новое рабочее место, как ко мне явился первый посетитель. Это был начальник областного УВД генерал Образцов. Он лично решил вручить положенное мне по чину табельное оружие и заодно представиться. Пистолет оказался не очень большим – ПСМ, и под пиджаком под мышкой он был не заметен. «Но зачем он мне вообще» – спросил я генерала. Тот пожал плечами: ему было приказано, и он исполнил. А потом от себя добавил что-то в том духе, что, мол, пусть будет – на всякий случай: времена-то наступили беспокойные.
Генерал доложил обстановку и ел меня глазами, всячески подчеркивая готовность выполнить любое мое распоряжение. Теперь надо было служить новым властям, и перед ним стояла насущная задача – понравиться им. Я понимаю, если бы он был природный «мент», тогда бы было понятно его естественное желание продолжать служить ради поддержания общественного порядка, необходимого при всех властях. Но он был сугубо партийным работником, сравнительно недавно отправленным партией «на укрепление кадров» милиции. Никакой тяжкой милицейской службы он ранее не нес, не был ни курсантом, ни лейтенантом, а сразу надел генеральские погоны. И как же он, будучи просто переодетым высокопоставленным партийным чиновником, с такой заискивающей верноподданностью в глазах изъявлял готовность верно служить антикоммунистической власти, запретившей его родную КПСС?!
Да-а-а, выродились большевики-коммунисты. Не заступились за свою партию. А ведь их было 19 млн. человек!! Все офицеры милиции – 1 млн. бойцов, все сотрудники КГБ – еще один миллион «вооруженного отряда партии», большинство офицеров армии, насчитывавшей 5 млн. человек – все они были членами КПСС. И я еще тогда в одном интервью сказал, что если бы эти 19 млн. человек хотя бы по одному разу плюнули в нашу сторону, то всех нас демократов – небольшую кучку – смыло бы гигантской волной цунами. А если бы они достали оружие и по одному разу выстрелили? Нас бы разорвало в мелкие клочья в одну секунду: вот и вся гражданская война – одна секунда, один залп. Но не достали, не плюнули, не подали голос протеста, пальцем не пошевелили, чтобы защитить свою компартию, которой клялись в верности.
Но нет, был один случай протеста. Согласно Указу Президента России, все здания сельских райкомов партии были опечатаны, и вход туда был запрещен. И все крутые коммунистические начальники районов покорно сложили ушки и подчинились, едва успев вынести оттуда личные вещи (а некоторые и не успели).
И только один из 33-х первых секретарей райкомов взбунтовался. Это был волевой человек, резко выраженный руководитель авторитарного типа, патриарх и хозяин Большереченского района. Вся районная милиция перед ним трепетала, а тут им пришлось по приказу из Омска опечатать кабинет всесильного владыки территории, что они и сделали вечером с дрожащими от страха руками. И правильно боялись: назавтра у них начались неприятности. Валерий Дмитриевич Соломатин, кавалер ордена Ленина и Трудового Красного знамени утром, как обычно, пошел к себе на работу и с изумлением увидел закрытые и опечатанные двери. Он буквально рассвирепел, дико заорал на ментов, которые в ужасе забились под лавку, сорвал печати, открыл своим ключом дверь и уселся в своем кабинете продолжать руководить районом.
Бедная районная милиция не знала, что делать. Позвонили в областное УВД, а там тоже растерялись. Конечно, грубое нарушение Указа Президента должно было быть пресечено, а правонарушителя нужно было наказать, но это же был очень известный и авторитетный человек в области, с государственными наградами. А главное – ни прецедента такого не было, да и в указе не говорилось ничего о мерах и санкциях по отношению к тем, кто не выполнит указ. Начальник УВД звонит мне, что делать. И вдруг, расспросив подробности, я развеселился: вот это да! Вот это мужик! Хоть один в области из 100 тысяч членов партии восстал! Кроме шуток, я даже восхитился поступком настоящего мужчины-бойца, хотя это и был мой противник. А что? Храброго достойного противника во все времена уважали. «Так что с ним делать?» – угодливо спрашивал милицейский генерал от партбюрократии. «Задержать и доставить в Омск? Если прикажете – мы мигом.» – настойчиво предлагал свои услуги Образцов. «Да не трогайте вы его совсем. Что он делает?» – «Сидит в кабинете.» – «Ну и пусть сидит. Не троньте вы его. Уйдет – тогда снова опечатайте кабинет.»
И правда, настолько пассивными и пораженчески настроенными были все областные и городские партийные руководители и активисты, что у меня этот бунт не вызвал ни малейшего беспокойства: я был уверен — никакого резонанса этот героический поступок не вызовет.
Ошарашенные и растерянные партийные чиновники повсеместно капитулировали и притихли. Какое тут сопротивление?! Все затаились и ждали, а не начнутся ли репрессии новой власти за служение коммунистическому режиму.
А Соломатин просидел в кабинете целый день, но обычно раскаленные в рабочее время телефоны молчали. Никто не звонил из обкома, никто не звонил «снизу», ни из одного села, ни из одного хозяйства или парткома. На его звонки в обком тоже никто не отвечал. Вот и поруководи тут районом в таком подвешенном безвоздушном состоянии!
Соломатин посидел-посидел, досидел до позднего вечера и, сокрушенный, медленно побрел домой пешком: черной «Волги» у подъезда райкома не оказалось. Коммунистический мятеж в рамках одного сельского района был бескровно подавлен. Один в поле не воин.
После первого визитера последовал и первый звонок. Звонил директор какого-то маслозавода. Он доложил мне, что у него закончились картонные коробки для упаковки масла. (!!??) Я изумился: «А почему вы мне звоните?» – «А кому еще? Когда у меня такое случалось ранее, я звонил в обком, и они проблему решали. А теперь вот вам, наверное, надо звонить»
Я сдержанно объяснил этому директору, что, мол, восстановлена советская власть и теперь по всем хозяйственным вопросам надо звонить в исполком областного совета. Он понял. А я немножко загрустил: а что если все директора теперь начнут мне звонить по разным производственно-экономическим темам?! У обкома вон сколько было отделов, секторов и работников, а у меня пока одна помощница.
Лишний раз я увидел, как работает командно-административная система. Нам ведь говорили, что социализм отличается от капитализма своей плановостью, но на самом деле это была очередная утопия. Да, был и Госплан, и областные плановые управления и т.д., но они за все годы советской власти так и не смогли сделать невозможное: выстроить четко работающую систему предприятий в масштабе всей страны.
Это же производство десятков тысяч средних, мелких и мельчайших предметов потребления, для которых надо было рассчитать объемы и регулярные поставки сырья, полуфабрикатов и комплектующих. Всё должно было по задумке работать как часы. А это – синхронно работающие и связанные между собой тысячи предприятий разных отраслей и четко функционирующий транспорт.
И ясно, что это не удавалось добиться. В результате – сплошные сбои, где-то перепроизводство и невостребованность, накопление «неликвидов», а в большинстве случаев – нехватка необходимого, простои, частая остановка производства, конвейеров и т.п.
А в конце каждого месяца на всех предприятиях объявлялся аврал: надо было срочно выполнить плановые показатели. Показуха! Люди работали сверхурочно и без выходных, чтобы добиться желаемой фикции: в стране-де успешно действует плановая система. Тысячи снабженцев моталось по стране в поисках дефицита: металла, цемента, труб, кабеля и пр. И даже вот как в описанном случае: в одной области, где недалеко друг от друга стояли маслозавод и картонно-рубероидная фабрика, не удавалось наладить нормальные хозяйственные связи. А ведь где-то лежали и пылились папки с плановыми показателями: поставки картонных коробок должны были быть бесперебойными. Но эти поставки, как успел мне сказать директор маслозавода, регулярно срывались. И тогда включалась более действенная, чем плохо работающая плановая – административно-командная система.
Директор звонил в обком, секретарь обкома звонил директору картонной фабрики и сразу начинал орать и угрожать. Тот директор что-то лепетал в своё оправдание, но его никто не слушал: «Если к вечеру не подвезешь коробки – положишь на стол партийный билет!» (а это означало и снятие с работы и – «волчий билет»).
И я, резко критиковавший эту систему, уж больно не хотел включаться в ее работу в качестве одного из звеньев.
Более полный текст читайте в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 21 апреля 2021 года.
