О главной боли инвестора: отсутствии новых эмитентов и закрытости имеющихся.
В сентябре в Москве состоялась конференция «10 лет Мегарегулятору: вчера, сегодня, завтра». В ее рамках прошла сессия на тему «Финансовый рынок России через 10 лет: приоритеты развития».
Алексей ТИМОФЕЕВ, президент Национальной ассоциации участников фондового рынка: «По нашим подсчетам, на рынке всего 11-12 млн реальных розничных инвесторов»:
— К моему сожалению, финансовый рынок не занял должного места в российской экономике. Он один из тех, которые не смогли полностью восстановиться после кризиса 2008 года. Посудите сами: капитализация российского фондового рынка в настоящее время равна примерно 535 млрд долларов и составляет 25% ВВП. В то время как в 2007 году она составляла 99% ВВП и была равна 1,3 трлн долларов. За это время мировая капитализация выросла примерно в 1,5 раза!
Объем торгов акций составляет около 260 млрд долларов, 11% ВВП, в 2007 году – примерно половину ВВП. Около 60-65% приходится на капитализацию крупнейших российских компаний, очень многие отрасли российской экономики не представлены. Лишь 72 бумаги имеют относительную ликвидность в течение 10 последних лет. Емкость долгового рынка на самом деле в России также невелика до сих пор – около 26% ВВП, и в этом смысле мы отстаем от очень многих.
Говорят о том, что на российский фондовый рынок вышли розничные инвесторы, о 30 млн брокерских счетов. Но если взглянуть на эту статистику повнимательнее, то мы обнаружим что зафондированных счетов всего лишь 10 млн. А если брать счета с суммой активов более 10 тысяч рублей, то их вообще всего-навсего около 4 млн вместе с 800 тысячами клиентов доверительных управляющих, вместе с пайщиками паевых инвестиционных фондов, являющихся одновременно клиентами брокеров. По нашим подсчетам на рынке 11-12 млн реальных розничных инвесторов.
Владимир ЧИСТЮХИН, первый заместитель председателя Банка России: «Компаниям следует оставлять закрытым только то, что максимально чувствительно к санкционному давлению, а все остальное раскрывать в пользу инвесторов»:
— На мой взгляд, необходимо построение регионального финансового центра, хаба, куда все российские экономические субъекты захотят приходить, там сберегать, инвестировать. Сейчас это как никогда актуально, как бы ни казалось, что наилучшее время упущено. Почему? Потому что когда мы пытались двигаться по стратегии развития международного финансового центра в середине 2000-х годов, мы говорили о том, что есть несколько ключевых элементов данной системы, и как таковой финансовый рынок – очень важная, но все-таки часть. Я настаиваю: это сложившийся рынок, и мы можем добавлять какие-то элементы, можем что-то развивать, прийти к лучшему пониманию использования цифровых активов, но принципиально это уже сформировавшийся рабочий инструмент.
А вот с другими элементами несколько сложнее. Мне бы точно хотелось сказать про бизнес-климат, точно упомянуть законодательство – как это банально ни звучит, это и защита собственности, и банкротства, и судебные процедуры, уверен, здесь большой потенциал по принципиальному улучшению ситуации. Чтобы финансовый рынок привлекал инвесторов, должно быть всеобщее доверие к финансовому рынку.
Но давайте не об инвесторах, а про эмитентов, тех кто хотел бы размещаться на финансовом рынке. Что нужно потенциальному акционеру? Понимать, что собой представляет компания хотя бы в общем виде, стратегию ее развития, получать дивиденды. С этим у нас просто глубочайший провал: мы существенным образом закрыли информацию. Да, на это были серьезные основания. Но теперь мы видим, что ситуация комфортна мажоритариям, комфортна менеджменту компании. Нужно отделять зерна от плевел и оставлять закрытым только то, что максимально чувствительно к санкционному давлению, а все остальное раскрывать в пользу инвесторов, может, даже принимая риски на себя. Мы видим совершенно нестабильную дивидендную политику. В связи с этим встает вопрос: зачем при таком отношении вообще размещаться, зачем выходить в принципе на финансовый рынок с какими-то эмиссиями?
Мне представляется, что это забота государства, не Центрального банка. Чтобы эту тенденцию переломить, надо вложить в головы руководителей крупных корпораций, средних фирм, что, с одной стороны, привлекать средства с рынка можно и это технически несложно, с другой, что, размещая бумаги, они должны инвесторам обеспечить определенные права. Помните, как на каком-то давнем этапе некоторые пенсионные фонды к этому так же относились: мы взяли деньги, а дальше будем делать с ними что хотим без каких-либо обязательств? В первую очередь надо обеспечить права на раскрытие информации того, что с компанией происходит и будет происходить, права на получение дивидендов.
В последнее время мы приняли несколько значимых решений, которые с точки зрения регулятора могут помочь нарастить долгосрочные инвестиции через использование рынка капитала. Но у меня есть внутреннее ощущение, что мы пошли на несколько компромиссов, которые могут эту реформу в определенной степени затормозить. Взять программу долгосрочных сбережений. Вряд ли сегодня без мягкого понуждения вступления в эту систему как минимум работников предприятий, она получит супер широкое распространение. Либо пенсионные фонды и банки должны будут предлагать привлекательные условия, чтобы потенциальный инвестор поверил в долгосрочные инвестиции в период неопределенности.
Надо донастраивать систему, не дожидаясь длительного опыта ее использования. Так было с ЦФА – они еще толком не заработали, а нам уже стали понятны некоторые проблемы, и мы вносили изменения в законодательство. Слава богу, бизнес нам помогал очень сильно. В любом случае банковский сектор сегодня локомотив, и это ничто не изменит.
Алексей МОИСЕЕВ, заместитель министра финансов РФ: «Западные акции скупались в таком количестве не потому, что у нас люди странные и не патриотичные, просто там интересно»:
— В 1979 году в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганистан на СССР были наложены санкции. В то время строили газовый трубопровод Уренгой – Помары – Ужгород и в рамках санкций были запрещены поставки специальных труб. В короткий срок производство этих труб у нас было налажено. Почему раньше сами не выпускали? Потому что легче было купить.
Вот то же самое я хочу сказать про российский финансовый рынок. До создания мегарегулятора на аутсорсе было большое количество услуг, включая даже базовые вещи. Хорошо помню, как в 2000-х ходили и продавали страхование жизни за границей, открытие брокерских счетов, например, в швейцарских банках. Когда в 2014-м это стало сложно и небезопасно, оказалось, что и в России есть нужная инфраструктура. Я продолжаю считать, что она одна из лучших в мире с точки зрения обеспечения услуг. Знаете, когда на каких-то совещаниях рассказываешь о том, что у нас хорошая инфраструктура, мне говорят: «Давайте дальше, это уже никому не интересно». А 10-15 лет назад это был реальный челлендж! Мы импортировали услуги перевода коротких денег, денег средней длины, а длинных не научились, потому что это легко было купить в других странах, в первую очередь на Западе. Только теперь мы оказались в том же положении, как СССР с трубами в 1979 году.
Мы вплотную приблизились к построению необходимой культуры для граждан, не только для профучастников финансовых рынков. Согласен, что надо поправить целый ряд вещей законодательно. Понятно, что с января 2024-го рядами у нас инвесторы не встанут, как в Японии 40%, а в Америке 50% граждан вкладываются на фондовом рынке. Здесь надо помнить о благосостоянии. Но, конечно, рынок будет рынком розничного инвестора. Я надеюсь, большинство будут инвестировать через системы коллективных инвестиций, в первую очередь, через ПИФы, НПФы и страховые компании. У граждан, по большому счету, и нет другого выбора: опыт Ирана, страны, которая 40 лет находится под санкциями, указывает на чрезвычайное развитие фондового рынка. В Иране около 30% граждан имеют брокерские счета – вполне достижимый для нас уровень.
Согласен с тем, что, к сожалению, многие эмитенты рассматривают фондовый рынок как некое обременение, их точно надо будет понуждать. Помню, как в 1990-х годах было принято критиковать шведскую экономическую модель. Один из признаков застоя был в том, что с 1927 года по 1997-й в индексе поменялось только 30% компаний. У нас за последние 10 лет, наверное, появилась только парочка компаний, это, конечно, проблема: людям надо давать что-то новенькое. Собственно, в таком количестве скупались западные акции не потому, что у нас все странные и не патриотичные, просто там интересно. Чтобы был спрос, должно быть предложение.
У нашей власти уже есть ряд проработок, чтобы компании выходили на IPO. Да и люди готовы инвестировать долгосрочно, я думаю, это связано с тем, что в 2022 году был первый финансовый кризис на моей памяти, когда не произошло ни одного значимого банкротства. Разумеется, надо обеспечить проценты посолиднее, иначе люди будет все так же предпочитать банки, где средняя доходность выше, чем на фондовом рынке.
Владимир ВЕРХОШИНСКИЙ, главный управляющий директор Альфа-Банка: «Все, что касается цифровизации бизнес-процессов, искусственного интеллекта, больших языковых моделей, банки – центр экспертизы, и это не бахвальство, а факт»:
— Говорят, что банки – это кровеносная система экономики, но, на мой взгляд, банки могут предложить не только кредиты, депозиты, финансирование экономики. Во-первых, мы локомотив цифровизации, все самые продвинутые цифровые сервисы – банковские. Я месяц назад ездил в Китай и понял, что мы номер один в мире в этом вопросе. Если раньше компании типа Яндекс и Mail задавали цифровую повестку в стране, то сейчас при поддержке ЦБ этим занимаются Альфа, Сбер, Тинькофф, ВТБ. Все, что касается цифровизации бизнес-процессов, искусственного интеллекта, больших языковых моделей, мы центр экспертизы, центр R&D – это не бахвальство, а факт.
Во-вторых, конкурируя за клиента, банки создали бизнес-инкубаторы для малых и средних предприятий, чем задавалось 5 – 10 лет назад государство. Клиенты российских банков дистанционно регистрируют бизнес, открывают счета, получают бухгалтерские, юридические, HR-услуги, проходят тренинги и многое другое. В-третьих, банки, на мой взгляд, обеспечивают связь федерального центра с регионами, неся туда продвинутый опыт – цифровой и не только. Мне приятно, что в Альфе решили не сокращать филиалы, как в других сетях, а, наоборот, идти в малые города: до конца этого года откроем порядка 300 новых phygital-отделений.
Ранее репортаж был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 20 сентября 2023 года.
