«Как в 2008-м случился крах, и к нам реально стояли очереди на открытие счетов, так и в 2020 году, в пандемию, люди вытащили деньги из кубышек, из-под матрасов, из депозитов и пришли».
Банк России 25 декабря 2023 года принял решение предоставить лицензию управляющей компании на осуществление деятельности по управлению инвестиционными фондами, паевыми инвестиционными фондами и негосударственными пенсионными фондами ООО Управляющей компании «Профицит» (г. Омск).
УК «Профицит» создана в 2023 году командой АО «Октан-Брокер», которая имеет уже 26-летний опыт работы на российском финансовом рынке. На фоне мировой политической и экономической турбулентности отечественный фондовый рынок чувствует себя неплохо, утверждает директор АО «Октан-Брокер» Сергей ЗОЛОТАРЕВ. Подробности из первых уст узнала обозреватель «Коммерческих Вестей» Анастасия ПАВЛОВА.
– Сергей Александрович, предлагаю подвести итоги, но не просто ушедшего года, а двух – начиная с эпохальных событий февраля 2022-го.
– Этот период был для российского фондового рынка, мягко говоря, интересным. Несомненно, он стал очередным испытанием, сопоставимым с дефолтом 1998 года или с кризисом 2008-го. Но главное, что российский фондовый рынок, как и вся экономика страны? чувствует себя относительно неплохо.
– Относительно чего?
– Относительно всех мрачных прогнозов. Ситуация в геополитике, беспрецедентное санкционное давление, ограничения движения капитала не могли не отразиться на экономике, на частных инвесторах,однако большая часть участников рынка думала, что все сложится гораздо хуже. В результате мы живем по сценарию, близкому к иранскому, – вынужденно, разумеется. Это когда закрываются границы для движения капитала, зарубежные инвестиционные возможности, и остается ориентироваться на собственные ресурсы. Тому сопутствуют жесткая денежно-кредитная политика, жесткие валютные ограничения, которые, по сути, являются лишь ответом на развивающуюся ситуацию. Я не очень люблю хвалить Центральный банк, часто не согласен с его денежно-кредитной политикой, но отдаю должное: он сработал по-настоящему грамотно, позволив нам всем избежать острых кризисных явлений в экономике, в банковском секторе, на фондовом рынке. Не было болезненных потерь, практически не было банкротств. Мы избежали так называемого bank run – когда вкладчики выносят из банков все деньги, вынуждая падать целые кредитные организации, и полагаю, еще многих других ужасных ситуаций.
– Но ведь рынок все равно сник.
– Падение стоимости активов – естественная реакция на ограничения, на ухудшающиеся обстоятельства. Так всегда происходит, когда людям страшно, небезопасно, они волнуются за свое будущее, за будущее своих инвестиций. Но, повторю, ничего нового мы не увидели, наша страна многократно получила прививку от подобного. Череду неординарных событий увенчала сентябрьская частичная мобилизация. Тогда страх населения был максимальным, а котировки российского фондового рынка, соответственно, на минимуме. Ирония в том, что человек ко всему привыкает, и в 2023-м все эти страхи стали забываться, денежная масса в стране выросла рекордными темпами, примерно на треть, и индивидуальные частные инвесторы начали покупать отечественные активы. Они начали это делать, как минимум, по двум причинам: во-первых, международные фондовые рынки оказались закрыты (если и открыты для некоторых людей, то хранение активов там в текущей ситуации представляет сумасшедший риск), во-вторых, дивидендные доходности российских крупнейших надежных компаний – Сбербанка, Сургутнефтегаза, Газпрома – минимум в два раза превысили процентную ставку Банка России. Когда наблюдается подобный дисбаланс, экономически активное население со свободными денежными ресурсами выбирает для себя самый выгодный вариант – в 2023-м им оказались российские акции. Поэтому прошедший год, резюмируя, ознаменовался одним из сильнейших в мире ростом нашего фондового рынка.
– Немудрено, со столь низкого старта-то расти.
– Согласен. Кстати, наше правительство обожает говорить о необходимости повышать финансовую грамотность населения. Но как профессиональный участник рынка могу поспорить с тем, что это является главной проблемой на рынке: к нам ведь стоят очереди, когда происходят обвалы на рынке акций! Это говорит о высокой финансовой грамотности людей. Да и обманутых вкладчиков уже лет 20 нет, наверное. Инвесторы вполне адекватно оценивают свои риски.
– Требования к квалификации инвесторов вы считаете слишком суровыми?
– Не просто суровыми – во многом неадекватными. Мы минимум лет 10 спорим об этом с Банком России. Причем эту позицию разделяют все профессиональные игроки рынка, в том числе крупнейшие брокеры. Государство чересчур патерналистски относится к своим гражданам. Но это ведь как с детьми: если только защищать и не отпускать, не давать возможность совершать ошибки, взросления не происходит. Финансовая грамотность тоже не повысится от этого, у инвесторов должно быть право рисковать, ведь доходность – обратная сторона риска. Нам не нравится, что инвестор с 20-летним, к примеру, стажем, с шикарными знаниями и миллионом рублей свободных денег не попадает в перечень квалифицированных инвесторов по критериям, которые были предложены Банком России. А совершенно несведущий человек, даже техникум не окончивший, но получивший в наследство квартиру в Москве, попадает. К счастью, в новой концепции Банк России постарался критерии знаний, образования и опыта попробовать вывести на первое место относительно материального критерия. Посмотрим, что из этого получится.
– По данным, опять же, ЦБ за 2022-й год – за 2023-й еще нет полных данных – количество людей, инвестирующих на фондовом рынке, выросло на треть. Но эксперты говорят о том, что множество счетов пустует.
– Да, статистика говорит, что 29 млн счетов открыто, но из них и правда 65% являются пустыми и только 15% держат на счете более 15 тысяч рублей. На самом деле это всего лишь иллюстрация расслоения нашего общества по доходам. Если мы возьмем общий капитал страны, то окажется, что владельцев миллиона долларов сотни тысяч, 10 миллионов долларов – тысячи, а обладателей 100 миллионов долларов лишь сотни. А так как на фондовом рынке, по определению, должны инвестировать лишь те, у кого есть существенные сбережения или хотя бы финансовая подушка безопасности, то вот такую картину с наполнением счетов мы и получаем. Когда у вас не хватает сбережений даже на полгода жизни, если вы останетесь без работы, без текущего источника доходов, то, конечно, вряд ли вы пойдете на фондовый рынок.
– Но в целом инвесторов, несмотря на все предосторожности, становится больше?
– Однозначно. На текущий момент, я считаю, что все в стране, кто хотел стать инвестором, им стали. Мы, как брокеры, долго пытались рекламировать свои услуги среди населения, продвигать инвестиционные инструменты и так далее, но вне зависимости от наших усилий в какой-то момент поток клиентов к нам стал расти естественным образом. Как в 2008-м случился крах, и к нам реально стояли очереди на открытие счетов, так и в 2020 году, в пандемию, люди вытащили деньги из кубышек, из-под матрасов, из депозитов и пришли. Подобные кризисы всегда пробуждают интерес к фондовому рынку, он – из-за притока капитала – растет и приносит неплохие заработки его участникам. Но существенна и заслуга диджитализации. Тинькофф совершил настоящую революцию, позволив стать инвестором миллионам людей всего лишь за пару кликов на смартфоне. Бурное развитие IT-сферы в России сделало инвестирование максимально комфортным и не требующим никаких трудозатрат. Это также послужило основным катализатором всплеска интереса к фондовому рынку, помимо жадности. Хотя лично я ничего порочного в ней не вижу: страх и жадность – две главных эмоции человека, которые движут им на фондовом рынке.
– Давайте дальше подытоживать. В 2023-м люди очень активно пробовали себя в роли инвестора.
– Было очевидно, что депозиты не обеспечивают такой доходности как ценные бумаги. Во-вторых, существенную долю покупок отечественных акций составили деньги, возвращенные в страну. Я имею в виду средства предпринимателей, попавших под санкции: автомобили и квартиры – это замечательно, но ценные бумаги все же более выгодны для размещения по-настоящему объемных капиталов. Благодаря этому рынок вырос в 2023 году на 53 %. Но в 2024-м будет сложнее. Мощный рост рынка за прошлый год привел котировки к адекватным уровням. Сейчас нельзя сказать, что рынок недооценен, но нельзя и сказать, что надулся пузырь, ведь в закрытой для международного движения капиталов стране можно надуть пузырь и в два, и в три раза больше, чем сейчас. Если текущая ключевая ставка Банка России останется такой надолго – а есть подозрения, что она продержится, как минимум, полгода, это однозначно охладит пыл и жадность инвесторов, сам фондовый рынок и, как следствие, его котировки. Почему? Потому что когда вам нужна высокая дивидендная доходность, бороться со ставкой 7-8% – одна история, при ставке 16% – совершенно другая. Попробуйте в бизнесе иметь доходность 30%, чтобы оставить прибыль и на инвестиции, и поделиться доходностью с акционерами. Такое под силу единицам.
– Вы говорите, что для нас закрыты другие рынки, а как же азиатские?
– Когда случилась международная размолвка и люди стали оценивать, куда еще можно инвестировать, оказалось, что как раз «недружественные» страны были достаточно дружественны к инвесторам. И наоборот, дружественные к нам страны недружественны ко всем инвесторам из-за границы. Многие рынки остаются закрыты, допустим, вы не сможете легко инвестировать на индийском рынке – вам придется пройти кучу процедур, чтобы получить разрешение.
– А Китай? Непонятен? Непрозрачен?
– Там даже американцы бьются за возможность их брокерам работать. Китай закрыл многие свои рынки, чтобы избежать, например, сценария России 2008 года, когда мы упали сильнее всех в мире. Наша страна была открыта для мирового капитала, он беспрепятственно заходил на все рынки, но когда тот ушел, это повлекло за собой разорение множества частных инвесторов. Кроме того, что бы мы ни говорили о том, будто Китай первая или вторая экономика мира, их фондовый рынок кратно меньше фондового рынка США, на который приходится львиная доля капитализации всего мирового фондового рынка. Америка всегда была финансовым центром. Поэтому лучшие компании со всех развивающихся рынков старались проводить IPO именно в США. Да, если взять суммарно Индию, Китай, Индонезию и прочих, посоперничать с США можно, но у каждого этого рынка столько сложных внутренних правил… Просто юридически неудобно управлять своими активами. В случае же с США можно было, нажав пару клавиш, купить целый пакет акций ведущих мировых компаний.
– Кстати, про первичные размещения. Как себя чувствует российский рынок IPO?
– В 2023-м был, кстати, бум IPO, и в 2024-м, я уверен, он продолжится. Замкнутая финансовая экосистема вкупе с высокими процентными кредитными ставками буквально подталкивает многие средние и большие российские непубличные компании выходить на рынок IPO, чтобы либо заместить свое долговое финансирование, которое становится непомерно дорогим с текущей процентной ставкой, либо компенсировать невозможность выйти на международные рынки. В прошлом году на Мосбирже было 12 выходов на IPO, чего не было, наверное, лет 15. Судя по прогнозам, в текущем году их уже будет не менее 10-15. Это нормальное, здоровое развитие: рынок без IPO не живет. Компании в принципе должны жить, расти, умирать на фондовом рынке, потому что тогда они делят свои успехи и неудачи с инвесторами. К сожалению, в России нет длинных, дешевых денег, поэтому у российских компаний маловато мотивации выходить на IPO. Длинными деньгами, безусловно, обладают пенсионные фонды, но в силу регуляторных ограничений для них этот рынок закрыт, так как они обязаны показывать безубыточность, а на рынке акций невозможно не рисковать.
– Насчет инструментов. Прочла, что мы живем в «золотой век ПИФов». Вы согласны?
– Когда наш фондовый рынок стал более-менее зрелым, у брокеров была очень предприимчивая клиентская база: 95% хотели сами торговать – дайте нам идеи, графики, принципы, но мы все будем делать сами, своими руками, своей головой. Уже тогда было понятно, что со временем это должно измениться: чем цивилизованнее фондовый рынок, чем больше он охватывает людей, тем доля торгующих самостоятельно снижается. В этом смысле я абсолютно согласен: мы живем в золотой век ПИФов. Потому что доля тех, кто может торговать самостоятельно и делать это очень долго и очень прибыльно – крайне мала. На мой взгляд, это не более 10% инвесторов, хотя в большинстве источников эти цифры куда скромнее. Не потому, что люди интеллектуально не способны, а потому, что фондовый рынок действительно очень сложный. Я студентам так раньше объяснял: представьте себе какой-нибудь бизнес и ваши шаги в нем до получения первой прибыли. Конечно, шагов множество: придумать продукт, допустим, построить завод, организовать маркетинг, найти клиентов и так далее. А фондовый рынок, если рассматривать его как бизнес, сокращается до двух шагов: выбрали стратегию, кликнули, получили прибыль. Эта иллюзорная легкость и привлекает на фондовый рынок массу людей. А они в свою очередь множеством своих инвестиционных решений создают что-то похожее на хаос в движении цен на рынке. На самом деле тяжелейший труд – изучать состояние рынков, это требует колоссального количества времени, а я сомневаюсь, что у 50% населения есть 8 часов свободного времени ежедневно, чтобы в такое погружаться. Поэтому, да, паевые инвестиционные фонды стали ответом на запрос времени.
– Насколько понимаю, в мире коллективные инвестиции являются первым выбором инвесторов. У нас же, напротив, брокерские инструменты.
– Мне кажется разумным поначалу пробовать торговать самому. Подтверждаю, в России это предпочтительная стратегия, а вот в Западной Европе, да, 70-80% инвесторов вкладываются в те или иные формы коллективных инвестиций – нет у людей столько времени самостоятельно выбирать акции, что купить сегодня, а что продать, они доверяют фондам, управляющим. Вот и мы почти к этому пришли. В России пока все-таки расклад в пользу частных инвестиций, брокерских счетов. Но треть инвесторов уже точно пользуется фондами. Такой тренд есть однозначно. Люди наигрались, не все могут уделять внимание инвестициям, а на государственную пенсию особо надежды нет – будем честны. Перспективных фондов действительно огромное количество: консервативных, агрессивных, каких угодно.
– А есть какие-то по-настоящему новые инструменты?
– Новых базовых инструментов я в ближайший год не ожидаю, хотя многие могут назвать такими цифровые финансовые активы. Но на базовые активы – облигации, акции, валюту – можно накрутить что угодно. Допустим, я создаю фонд облигаций только самого низкого кредитного риска – AAA: Минфин, Газпром, Сбербанк. Этот фонд будет инвестировать в такие облигации и стараться обгонять процентную ставку Банка России. Это тоже своего рода новый продукт для инвесторов, как и, например, фонды жизненного цикла, хедж-фонды. За управление человек будет платить небольшой процент в год от объема инвестиций, но снимет с себя тяжкое бремя постоянного принятия инвестиционных решений. Таких продуктов можно сделать сотни! Кто-то на рынок акций рассчитывает, кто-то на рынок IPO. На мой взгляд, российской индустрии не хватает хедж-фондов, привязанных к имени управляющего, к какому-то суперпродукту, бьющему рекорды по доходности или обладающему отличными качественными характеристиками. Такой инструмент очень распространен в США, а у нас их единицы. Думаю, со временем он и у нас приобретет популярность, потому чтолюди, компании, заслужившие репутацию, подтвердившие доходность, смогут таким образом привлекать деньги. Но пока в России это сложно, потому что деньги в обществе распределены уж очень неравномерно. А хочется, чтобы средний класс реально был средним классом. Непонятно еще, что будет с нашей интеграцией с «дружескими» странами. Мы видим попытки торговли валютами дружественных стран, но, на мой взгляд, они все неудачны за исключением юаня.
– В Китае же всегда так...
– В 2022 году мы видели, как десятки миллиардов долларов перекладывались в юань из доллара прямо на Московской бирже. Мы алгоритмисты и по метрикам понимали, что это никак не могло происходить без политической воли с той стороны: такой объем валюты завести в торговую систему без разрешения китайской стороны просто невозможно. За 9 месяцев 2023 года два китайских банка вдруг влетели в топ-30 российских банков по размеру активов, чего не было никогда раньше. Да, они давно работали в нашей стране, но были за пределами сотни, выполняя лишь технические функции. Сейчас они обслуживают товарные потоки, валютные торги на Московской бирже, являются ключевыми участниками процесса. Так что юань выгодно отличается от дирхама, турецкой лиры и т.д. Серьезнейшим вызовом западной системе фондовых рынков стало бы, к примеру, создание центрального депозитария России и Китая (и других азиатских стран) на блокчейне. Технических сложностей это не представляет – у нас действительно один из самых мощных финтехов в мире. Китай тоже силен в этой теме. Так что весь вопрос в политической воле. Взаимное снятие ограничений на инвестиции в ценные бумаги и на движение капитала дало бы фантастический толчок развитию как российского, так и многих других региональных рынков ценных бумаг.
– Также набирают популярность закрытые ПИФы. Почему?
– Собственно, именно это и стимулировало нас создать УК «Профицит». Когда мы подавали заявление на лицензию, в стране было 1700 закрытых фондов. Предполагаю, что за два-три года их количество перевалит за 3000-4000. Еще в 2017 году Банк России поменял нормативные акты в области коллективных инвестиций и появились «комбинированные закрытые паевые инвестиционные фонды» – фонды, в которые вы можете положить все что угодно, кроме наличных денежных средств: земли, недвижимые объекты, ценные бумаги, доли в обществах с ограниченной ответственностью. Фактически это кубышка, личный инвестиционный фонд. Катализатором популярности ЗПИФов послужила СВО: очень много бизнесов вернулось из офшоров. Конечно, предприниматели рассчитывают на те же преимущества, которые они имели там. ЗПИФы как раз их обеспечивают: сокрытие данных о пайщиках, что выгодно для тех, кто рискует попасть (или уже попал) в санкционный список. Владельцем будет числиться управляющая компания – предположим, «Профицит». И еще один важный момент: пока ваш инвестиционный капитал в любом виде находится в таком фонде, прибыль от операций с этим капиталом не облагается налогом, а это очень серьезная поддержка для ускоренного роста капитала, который вы можете использовать как в вашем бизнесе, так и в инструментах фондового рынка. Уплачивать же налог вы будете тогда, когда будете забирать доход или его часть из фонда или когда захотите его расформировать.
– А кто потенциальные пайщики?
– Пайщиком может быть кто угодно. Эффективен этот инструмент для обладателей среднего и крупного бизнеса/капитала, особенно высока эффективность для серий инвестиционных проектов или сделок, упакованных в такие фонды. Допустим, застройщики. Каждый из них покупает земельный участок, стройматериалы, возводит дом, продает его, платит налог на прибыль. Затем снова приобретает землю, стройматериалы и так далее. Между реализацией первого, второго, третьего и последующего домов застройщик каждый раз отнимает 20% от своей прибыли, платя налоги. Соответственно, его инвестиционный ресурс растет не так быстро. В случае с ЗПИФ налог на прибыль остается в фонде, всю полученную прибыль можно без остатка потратить на новый инвестиционный проект, ускорив рост своего бизнеса.
– Кроме строителей, кому такие фонды интересны?
– Много кому. Мы видим по статистике, что в ЗПИФ сейчас упакованы крупные земельные активы, девелоперские проекты, рентный бизнес, инвестиционные фонды, через них бенефициары владеют своими активами во многих отраслях экономики. Также фонды могут быть прекрасным способом сохранить непрерывность бизнеса при наследовании, да и сам процесс наследования с их помощью становится существенно проще, все-таки пай – это ценная бумага и ее переход права собственности имеет свои преимущества.
– Какие «Профицит» ставит себе среднесрочные и долгосрочные цели?
– Мы рассматриваем управляющую компанию как органическое продолжение нашего бизнеса на биржевом фондовом рынке, но в первые год-два ее жизни хотим сосредоточиться на ЗПИФ и выстраивании качественной инфраструктуры. Нам предстоит немало проинвестировать в штат специалистов, вложиться в IT-инфраструктуру и в софт, который мы используем. Хотим создать несколько закрытых паевых инвестиционных фондов, что, надеюсь, позволит нам уверенно стоять на ногах, а после этого заняться открытыми и интервальными фондами. В перспективе хотим свои инвестиционные и алгоритмические стратегии упаковать в фонды и сделать биржевым продуктом, чтобы любой инвестор, неважно через какого брокера, смог удобно выбирать и покупать их на своем смартфоне.
Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 17 января 2024 года.
Фото Максима КАРМАЕВА
