5 сентября директор Омского академического театра драмы Виктор ЛАПУХИН на встрече с врио губернатора Омской области с деятелями культуры эмоционально заявил: «Театры – визитная карточка региона. После ремонта улицы Ленина театр топит, вода уже в вентиляционной шахте. Мы не должны допустить второй «Арены-Омск». По его словам, он уже обращал внимание членов правительства на проблему, но ответных мер пока не последовало. Что же происходит со зданием 1905 года постройки? С этим вопросом главный редактор «Коммерческих вестей» Марат ИСАНГАЗИН обратился к директору театра.
– Виктор Прокопьевич, на встрече главы региона с деятелями омской культуры вы сказали, что есть большая проблема с затоплением фундамента театра драмы. Что это за проблема?
– Начну издалека. В 2001 году Леонид Константинович (ПОЛЕЖАЕВ. – Прим. М.И.) принял решение провести серьезную реставрацию здания. Даже, скажем прямо, реконструкцию. На тот момент здание театра разваливалось на 8 частей. Мы сейчас с вами сидим в моем кабинете. Вот эта стена – капитальная. За ней – пристройка 1950 года. Так вот в этой капитальной стене, если выйти за дверь, были трещины – у меня туда ладонь пролезала.
– То есть в кабинете директора театра?
– Конечно. По всему периметру таких было 8 мест – трещины от фундамента до кровли. К 2001 году здание ни разу капитально не ремонтировалось. Мы начали с того, что пригласили новосибирскую компанию изучить грунты. Компания выявила только то, что под зданием протекает какая-то труба – водопровода или канализации. Грунтовых вод не было. Далее наш областной ОКС и генподрядчик «Стройподряд-Импульс» обследовали фундаменты. А они не бетонные… По сути, здание было подвешено – там внизу у нас до революции и телеги ездили.
– Где ездили?!
– Под кафе внизу было еще одно помещение. Когда купцы скидывались на это здание, они еще решили торговать здесь…
– То есть еще ниже, чем «кафе «Станиславский»?
– Да. Уже потом это все забутовали. Две пристройки сделали в 50-х – 60-х годах. Было принято решение все же укрепить грунты. Тогда была обычная советская технология – жидкое стекло. По всему периметру через каждый метр пробурили и прямо под фундамент, который залегает вглубь на 5 с лишним метров, залили это жидкое стекло. Когда зашли строители, местами старую разрушающуюся кирпичную кладку в фундаменте вынули и заложили новой кладкой. Все фундаменты у нас открыты. Под зрительным залом стояла в начале века огромная печь, которая топилась дровами. До сих пор у нас под каждым креслом есть отверстие, через которое в зал шел теплый воздух снизу. Потом мы поставили большие электрические калориферы, которые тепло подают.
Так что в итоге было принято решение дренаж не закладывать: грунты укрепили, фундаменты изнутри подремонтировали.
– А с трубой что сделали, которая протекала?
– У нас тогда не было водопровода с улицы Ленина, там была заложена чугунная труба 1904 года, ее и порвало, и водопровод этот, чтобы не копать улицу Ленина, похоронили. Запитывался театр только с улицы Некрасова, что создавало проблемы с пожарной безопасностью. Строители сделали прокол, вошли в старую чугунную трубу и проложили пластиковую трубу, установили мощные насосы. Теперь в случае, не дай бог, какого-то ЧП автоматически срабатывают эти насосы, спринклерная, дренчерная системы пожаротушения и водой на сцене и в зале все заливается. Все это было сделано в ходе реставрации, законченной в 2004 году, и воды до 2016 года у нас внизу не было.
– То есть работы Газпрома по обновлению улицы Ленина…
– Не Газпром же вел работы, а подрядная строительная организация «Идеал-строй». Мы еще тогда говорили: раз вскрываем и копаем на глубину 2 – 2,5 метра, давайте выкопаем до 5 метров и заложим дренаж вокруг театра. В ответ слышали: воды же нет, зачем лишние работы производить? Когда сто лет назад строили такие здания, на определенной глубине устанавливали глиняный пояс вокруг, который вода пробить не могла. Но когда делали улицу Ленина, засыпали все песком, и его начали утрамбовывать. Притом такими машинами, представляете, как сваи бьют.
– Это вокруг вашего здания?
– И нашего, и по улице Ленина. Здание музея имени Врубеля затрещало, потому что оно тоже висит в воздухе. Там внизу – галерея. Тогда мы быстро на аппаратном совещании правительства этот вопрос прокачали, собрали специалистов, и в рамках ЧС было выделено 17 млн. рублей. И здание музея одели в металл и бетон. На какой-то период строители перестали утрамбовывать, стали использовать большие катки. Здание музея спасли. Но никто не думал, что вода пойдет под здание театра. Однако раньше, прямо скажем, воды вроде не было, но стены в нижних помещениях были влажные и грибок был. Но если Леонид Константинович брался за дело, он все делал основательно. Тем более что сам строитель. Мы нашли тогда санкт-петербургскую компанию. В нижних помещениях, где кафе, в стены вставили через каждый метр тэны. Как только стены намокали, аппаратура срабатывала, тэны включались – сушили и отталкивали воду. Они лет 5-6 работали. Пока не вышли из строя. Но повторять уже не стали – дорого, да и все по новой долбить, ломать... На тех местах, где стало подмокать, просто сделали панели и закрыли от глаз. Но в 2016 году пошла вода с северо-западной стороны. Директором был Мир БЫВАЛИН – он писал письма, и я, как министр, подключался. В мае 2017 года я вернулся в театр, в июне мы проговорили с правительством, попросили деньги на проектирование. Есть такая организация «Интерстрой», которая многие здания спасает. Они работают с новым компонентом – кальматроном. Он закачивается под фундамент и вдоль стен фундамента и защищает его, отталкивая воду. Он обладает способностью проникать во все щели. Нам выделили миллион. «Интерстрой» с северной стороны – метр на два – вскрыли гранит и копали вручную до воды. Воду обнаружили на трех с половиной метрах.
Мы сделали проект под использование кальматрона. Хотя отдельные архитекторы говорили, что необходим все-таки дренаж. Но на дренаж денег не было точно. Тем более что кальматрон активно используют в Санкт-Петербурге, который весь на воде стоит. Решили пока попробовать на одном участке. Заказали проектно-сметную документацию – по всему периметру за 350 тысяч рублей. На оставшиеся от миллиона деньги на одном участке эти работы выполнили. В итоге в основном здании, где стоят колонны, рядом с этим местом стало сухо. Но вода с весны 2018 начала усиленно прибывать. Каждый день пока убираем вручную. Вот смотрите на фотографии: под галереей артистов есть так называемая рабочая подкова, там все время стоит вода сантиметров пять. Ее вручную убираем, через час она опять прибывает. А вот фото входа в кафе со стороны памятника Достоевскому – отсюда воду каждый день по 4 по 5 ведер уносим. Под зрительным залом вентиляционные каналы, откуда тепло в зал идет – там тоже стоит вода. А это тридцать сантиметров вниз от пола зрительского буфета (один из актов обследования см. в приложении внизу).
– И что, кальматрон поможет?
– Я не строитель и не готов это сказать. Но мы все что смогли за имеющиеся деньги сделали. Вода в нижней части северной стороны стоит везде. Даже в электрощитовой есть, где силовой кабель.
– Кальматрон только на одном участке закачан?
– На одном. Чтобы продолжить, нужны деньги. Я стучался в одни двери, в другие, во все адреса написал письма. Желание у меня одно – спасти театр. Если вода на глубине 3,5 метра, а наши фундаменты углубляются на 5 метров, значит, они стоят в воде. А они же кирпичные, на извести. Как реагируют на воду, никто пока не может сказать.
– А сколько на это нужно?
– Порядка 16–20 млн. руб.
– Где-то в Омске применялся кальматрон?
– На нескольких памятниках культуры. Например, на подвалах Ленина, 22.
– Они тоже театру драмы принадлежат?
– Да. Когда ШИШОВ котлован выкопал на Либкнехта и начал сваи бить, это здание-памятник затрещало. Так вот, эта же организация «Интерстрой»... Мы первым делом по всему периметру здания заменили кирпичные колонны на металлические и бетонные, залили бетон и закачали кальматрон. Сейчас подвалы сухие.
– Это здание, где располагается министерство культуры?
– Да. Спасибо Александру БУРКОВУ, нам дали 4 млн., и там, где было кафе «Союз», к 10 октября сделаем репетиционный зал. Мы сезон открываем 22 сентября, и благо что сейчас нет спектаклей и есть возможность репетировать на сцене. На малой сцене у нас репетирует «Рассказ неизвестного человека» Чехова Егор РАВИНСКИЙ, на большой сцене репетирует КУЗИН – Бомарше «Женитьба Фигаро». Есть у нас маленький репетиционный зал в подвальчике, там раньше дворник, технички были, мы его сами оборудовали под репетиции. Четыре года у нас там занимались студенты, которых обучал Георгий ЦХВИРАВА. Сейчас мы выпустили курс: из 8 студентов четверых забрали в свою труппу. Три парня и девушка.
– И больше места для репетиций нет?
– Нет. Когда Оксана Николаевна стала мэром, я напросился к ней на прием. Часа два говорили. В Омской крепости есть казарма, где еще нет внутренней отделки – около 3 тысяч квадратных метров. Два этажа. Я просил отдать театру, если не все здание, то хотя бы первый этаж. Мы бы туда перевели цеха свои. Сделали там новую экспериментальную сцену для молодежи: молодая режиссура, молодые актеры изо всех театров. У нас много связей с европейскими режиссерами. С нашими российскими. Мы на «Академии» и спектакль теней проводили, и уличное мероприятие. И мы могли бы совместить театральную деятельность и все, что касается выставочного пространства «Омской крепости». Все это конкретно расписали Оксане Николаевне. Документы подготовили. Администрация города долго думала, а потом ответила, что нет: это муниципальные объекты и мы-де будем сами их осваивать. Но какая разница муниципальные, областные или федеральные? Мы в одном городе живем.
– Это же для горожан...
– Театр мог бы делать больше. Мы по-прежнему получаем грант президента и ежегодно творческий отчет на ста страницах с фотографиями сдаем в Министерство культуры России, ежегодно грант подтверждается участием в главных фестивалях страны, европейских фестивалях, собственных спектаклях, которые едут на «Золотую маску». Если творческой жизни нет, то и грант не получишь. Театр получает этот грант с 2012 года и каждый год подтверждает это право. В 2017 году произошла индексация, и мы стали получать на 13 млн. больше. По положению этот грант – для создания творческих проектов, спектаклей, приглашения режиссеров, художников и повышения заработной платы творческих работников. У нас грантополучателей 90 человек, а всего работающих – 220. В свое время, когда я пришел сюда, было 360 по штатному расписанию.
– Когда?
– В 2001 году. Это все оптимизация. Но мы не жалуемся. Справляемся этим объемом. У нас почти 50 артистов в труппе. Заполняемость зрительного зала по последнему году до 99%. Ну куда еще лучше?
– Так что же все-таки теперь будет с театром?
– Сохранение здания театра – уникального памятника архитектуры, визитной карточки города Омска – зона ответственности руководства театра. После встречи с губернатором мы 6 сентября вместе с начальником Управления охраны памятников Олегом ПЛЮЩАКОВЫМ провели осмотр здания, составили акт осмотра, а 7 сентября состоялась встреча с Валерием БОЙКО – первым заместителем председателя правительства Омской области, где были намечены пути решения этой проблемы.
2019 год – Год театра. Мы все ждем, что в стране будут работать федеральные программы по укреплению материально-технической базы не только федеральных, но и региональных театров.
Ранее интервью полностью было доступно только в печатной версии газеты "Коммерческие вести" от 12 сентября 2018 года
