27 июля 2010 года принят Федеральный закон № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)»: институт мирного урегулирования конфликтов рассматривался как один из способов разгрузить суды. Однако до сих пор предприниматели предпочитают решать свои споры в арбитраже, а граждане – в районных и мировых судах. О нюансах этой системы и причинах ее непопулярности обозреватель «Коммерческих вестей» Анастасия ПАВЛОВА поговорила с лицензированным медиатором, адвокатом Ириной ЕРМОЛА.
– Перед тем как поговорить о медиации, уточню: у вас же два образования?
– Да, по первому образованию я юрист. В том числе с опытом преподавания юриспруденции. С 2006 года тружусь адвокатом и состою в реестре Омской областной коллегии адвокатов. А вот второе образование у меня психологическое. Адвокат ведь в некотором роде психолог...
– Да, согласна. А уж медиатор – тем более. Но честно признаться, я об этой процедуре почти не слышала.
– Не удивительно. Несмотря на то, что закон принят почти десять лет назад, он толком не исполняется. В наших судах, конечно, висят списки медиаторов, сами судьи, зачитывая права, обозначают, что существует такой институт, но к нам мало кто обращается за услугами. Полагаю, имеет место быть и некая инертность мышления. Нам ведь, по сути, предлагается альтернативное урегулирование споров, которое уместно как в семейной, так и деловой сфере. Медиатор выступает посредником между сторонами, садясь с обеими за стол переговоров, и помогает им найти компромисс. Вообще в Москве и Питере медиация неплохо работает, как и в целом в Европе. Но до регионов это пока не дошло. Думаю, это все же вопрос времени.
– С чем связываете пробуксовку, кроме потребности в перестройке?
– Не буду отрицать, что медиация требует бОльших трат и времени, и денег по сравнению с участием в судебном процессе. Однако она предлагает совсем иной по качеству результат – который устроит обе стороны. Он более разумный и долговременный. Взять историю с разводом, например. Да, можно быстро разойтись в суде, это делается чуть ли не за 15 минут. Но ведь тонкие, глубинные моменты не разрешились. И есть риск сожалеть о том, что произошло.
– Логично, но решать проблемы взаимоотношений суд и не призван: это же не психотерапевт.
– Сами знаете, к институту психотерапии в России до сих пор сохраняется настороженное отношение. А медиация как процедура оказывается тем самым сплавом юридической и психологической помощи, которая необходима всем участникам процесса. Да, суды вроде как заточены на заключение мировых соглашений, но они в силу перегрузки зачастую вынуждены весьма формально подходить к спору.
– Давайте обсудим конкретно. Как вы работаете в качестве медиатора с парой?
– Объясняю, в чем суть кризиса, который они проходят, как его можно разрешить. Конечно, лучше сохранить семью, чем ее разрушить.
– Лучше для кого? Что, если люди приняли осознанное решение расстаться?
– В таких случаях медиатор скорее всего будет не нужен. Однако практика показывает, что большая часть пар приходит к мысли о разводе в состоянии конфликта, сомнений, скуки. Перед тем как решиться на этот шаг, супруги советуются, условно говоря, на кухне – со своими мамами и папами, сестрами-братьями и друзьями. А в такой щепетильный момент, напротив, следовало бы обсудить все с непредвзятым и объективным специалистом, способным просчитать все наперед. В любом случае развод – это не проигрыш. Я говорю лишь о том, чтобы обе стороны остались довольны решением, ни у кого не оставалось обид и сожалений. Задача медиатора – урегулировать конфликт, разрешить его суть. После этого могут быть изменены исковые требования, иск – отозван. Но, повторюсь, к сожалению, эта процедура не столь востребована у нас, как в других странах. Хотя если заглянуть в пояснительную записку к закону о медиации, из нее станет ясно, что наши законотворцы подтягивают право к западному – более гуманному, демократичному. Но там обратная ситуация: на Западе, наоборот, дорого судиться и резонней, экономней решать вопросы, не доводя до суда. Это особенно уместно в семейных спорах – будь то расторжение брака, раздел имущества, назначение алиментов и так далее.
– А что насчет деловых споров? Ведь предпринимателям действительно выгодней пойти в арбитраж с его копеечной пошлиной.
– Но и процессы могут длиться годами, включая все инстанции. Это огромная трата времени и, опять же, денег. Так что еще неизвестно, что выгодней.
– Какие конкретно конфликты помогает решить медиация в этой сфере?
– Да все отношения завязаны на человеческом факторе. Сколько бизнесов переживало крах или просто крен только из-за того, что их учредители не могли прийти к консенсусу?
– Ах, ну да. Сложно с этим поспорить.
– А трудовые договоры и взаимодействие с сотрудниками? А отношения с контрагентами?
– Но ведь есть, допустим, объективная ситуация. Например, неоплаченный долг за поставленный товар. Как тут можно договориться-то, если срочно нужны деньги выплатить ту же зарплату, продлить аренду помещения и прочее, прочее?
– Санкции за неисполнение условий договора не обязательно должны быть финансовыми. О любых процентах и пенях можно договориться. О том, чтобы в счет долга оказать какие-то услуги и так далее. Просто нужно чаще встречаться, больше общаться, лучше понимать друг друга. Зачем портить отношения, если их можно сократить?
– Что насчет уголовных дел?
– Ежедневно возбуждаются дела о хранении и сбыте наркотиков. Сейчас много молодежи – да и не только ее – задействовано в распространении солей, и эта тенденция пугающе нарастает. Среди жертв этой сети немало приезжих из области да и просто отчаявшихся от безработицы людей. Ребят вербуют «ВКонтакте» или через сайты поиска работы: предлагают хорошую вакансию, просят прислать документы для официального трудоустройства. Но потом оказывается, что эта вакансия уже закрыта, а взамен они могут предложить что попроще – искать закладки с веществами за 300 рублей. Им скидывают координаты места, просят прислать фотографию о том, что товар действительно забрали, потом перекидывают деньги за это на карточку. Проблема в том, что легкие деньги кружат голову, и человек сам не замечает, как его засасывает – он начинает все больше работать, а в дальнейшем ему и вовсе предлагают заниматься более крупными, оптовыми партиями, то есть подниматься в иерархии и зарабатывать больше.
– И как здесь уместен медиатор?
– Важно вовремя, при первых же звоночках, проконсультировать подростка и его родителей о том, как это опасно, предупредить о последствиях.
– То есть успеть вытащить, я поняла. Но ведь это не избавляет от уголовной ответственности: человек уже находится в системе, раз это заметили его близкие.
– Если его не поймали с поличным, существует шанс выйти с минимальными потерями из этой истории. Главное – привести примеры подобных судеб, дать понять, что это сломает ему жизнь. Это действительно так, я не преувеличиваю. В таких делах по сбыту не бывает условных сроков, и они все очень крупные – в среднем семь лет лишения свободы, а доходить может и до двадцати пяти. Даже если ты сдашь подельников. Даже если ты никогда в жизни в лицо не видел таких же ребят, которых разрабатывают вместе с тобой как членов ОПГ. Даже если упрешься и будешь молчать, вся дискредитирующая информация уже есть в телефоне.
– Можете рассказать какой-нибудь конкретный кейс из вашей практики? Поэтапно.
– Боюсь, что нет. Это конфиденциальная информация. На этот счет мои клиенты и их родственники могут быть абсолютно спокойны: их данные, их судебные процессы нигде не афишируются. Все в полном соответствии с законом об адвокатской деятельности. Более того, даже при нашем непосредственном общении они могут не называть своих имен, если пожелают.
– Поясните мне, как люди до сих пор ведутся на подобные схемы «микробизнеса», учитывая, что таких приговоров действительно уйма, а общество давно бьет тревогу?!
– Это классическое русское «авось пронесет». Убеждение, что уж кого-кого, а тебя это не коснется. Другие сядут, а ты нет, тебе повезет. Да, есть те, которые до сих пор гуляют на свободе. Но не учитывается, что они выступают приманками, сотрудничая с полицией. Другим, может, и везет, их пока не заметили, но это временно! Правоохранительные органы сейчас очень хорошо отрабатывают эту тему. Но мы в состоянии порой доказать, что представленные в материалы дела доказательства недопустимы. Случается, например, что обвинительный приговор строится только на основе показаний оперативных сотрудников. Или приложена некорректно составленная видеозапись, на которой не ясно, действительно ли там запечатлен обвиняемый. Вот такие вердикты могут быть обжалованы в Верховном суде. Также медиатор помогает подсудимому договориться с потерпевшим, если речь идет об обвинении в краже, например. Если выплачен ущерб и потерпевший не станет настаивать на строгом наказании, суд будет гораздо снисходительней. И мы во всем предлагаем дипломатичные решения, а не попытку загнать себя и других в тупик, из которого уже будет не выбраться. Нужно всегда помнить: это жизнь, случается всякое. Просто важно не идти порой у себя же на поводу: очень легко оговорить себя в состоянии стресса, совершить ошибку по незнанию, понадеявшись на то, что следствие или суд разберутся за тебя. Для этого и существуют медиаторы, адвокаты, выступающие буфером, отстаивающие именно твои интересы. Знаете, как говорят: хороший совет дороже золота. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы в сложном положении обратиться за помощью к эксперту, так же, как мы не лечим себя сами в случае серьезной болезни, а следуем наставлениям врача. Уверена, что даже из самой запутанной ситуации есть выход, есть возможность хотя бы смягчить удар. И нужно пользоваться этим.
Тел. 8-929-301-41-85,
8-913-973-05-24
advokatmir55.ru
Фото © Максим КАРМАЕВ
