«Я ни за кем не слежу, мне идей хватит еще на пять жизней, а вот за мной следят даже крупные производители банных печей» (полный текст).
Как получить настоящий русский пар, легкий и живительный, чем русская баня отличается от финской сауны и почему девочки и алкоголь в бане не главное – ответы на эти и другие актуальные вопросы обозреватель «Коммерческих Вестей» Николай ГОРНОВ получил у Вячеслава ВАСЮХИНА, специалиста в банном деле, который уже больше десятка лет производит профессиональные печи для бань.
– Вячеслав Юрьевич, почему именно печи?
– Наверное, потому, что мне с детства нравились и бани, и печи. А когда начинаешь понимать, что можешь что-то сделать лучше других на уровне искусства, то просто берешь и делаешь. В 2009 году мне перестало нравиться, как я живу. И я изменил свою жизнь. Мне не нравилось, что в России стали забывать, что такое настоящая русская баня. Вокруг было засилье саун, многие стали думать, что между сауной и русской баней нет никакой разницы, все печи для бань стали выглядеть одинаково, как ведро с дымоходом и приваренной сверху сковородкой-каменкой, и я захотел изменить эту ситуацию. Настоящие финские сауны – они для финского характера, под финское настроение, в них можно ходить и одному – помолчать, подумать, выгнать пот. В чем кардинальное отличие финской сауны от русской бани? В принципах парообразования, которые формировались в зависимости от климата и национальных особенностей. Финляндия – это страна озер, болот, а рядом еще и океан, там имеется весь набор естественных увлажнителей воздуха. В средней полосе России и в Сибири климат совершенно иной. И характер у русского человека – другой. Вообще по поводу русской бани уже сложился комплекс стереотипов, опасных для здоровья людей.
– Ваше предприятие, если я правильно понял, начиналось с идеи изготовления правильных печей. А какую печь для русской бани можно назвать правильной?
– Печь, в которой испаритель закрыт, изолирован от общего пространства парной и нагревается до температуры 500-600 градусов. Когда на разогретый до такой температуры камень попадаете вода, она взрывается и превращается в хороший пар. Предупреждая ваш следующий вопрос, отвечаю сразу: хороший пар – это пар перегретый, а не просто мелкодисперсный пар. Он категорически отличается от того пара, который получается при температуре кипения воды и вырывается из носика чайника или от обычных печей. При низкой температуре нагрева пар получается крупный, тяжелый, он быстро конденсируется, таким паром вообще невозможно париться, от него кожа получит ожог. В каждой частичке тяжелого пара содержится несколько молекул воды, и он переносит мало энергии.
А в легком, перегретом паре каждая частичка пара содержит только одну молекулу. Такой пар – он, скажем так, живой, энергичный, плотный, сухой, у него даже физические свойства другие. На человека такой перегретый пар оказывает исключительно благотворное влияние. Не хвастаясь, могу сказать, что нашу маленькую фирму, в которой работают порядка 10 человек, знают и уважают все российские производители печей для бань. В том числе крупные заводы. Они внимательно следят за моими новинками, что выкладываю на моем канале на YouTube. Я ни за кем не слежу, мне идей хватит еще на пять жизней.
– То есть ваши печи самые лучшие, потому что они придают пару определенные свойства?
– Ну, я бы не сказал, что мои самые лучшие, есть на рынке и другие очень хорошие печи. Я знаю людей, которые делают печи и бани всю жизнь. Но все хорошие печи отличаются от плохих именно этим – они накапливают в себе энергию и придают пару особые свойства. В силу особенностей конструкции пар проходит определенный путь и насыщается энергией от материала печи – нержавеющей стали.
– Почему печи авторские? Потому что вы разработали и запатентовали их конструкцию? Или потому что каждая печь «Жар Горыныч» уникальна и неповторима?
– Авторские – это не просто красивое слово. Хотя и красивое тоже. Так их назвал Марат КАИРОВ, авторитетный эксперт в банном мире. Но конструкция у моих печей действительно уникальная, разработанная лично мной, и каждая печь не массовая, не тиражная, каждая делается под заказ, в зависимости от парной, где она будет стоять, ее конструкции, планировки и месторасположения бани. Есть классические русские банные печи из кирпича, они очень хорошие, но их нужно топить 8-9 часов, а у меня за час все происходит.
– Что именно происходит?
– За один час растопки мои печи в состоянии испарить в мелкую взвесь пять литров воды.
– Я все-таки хочу понять, как именно вы придумали конструкцию печи. Я правильно понимаю, вы же юрист по образованию, а не инженер.
– Скажем так, идею мне подсказала конструкция доменной печи. А вообще я с детства интересовался техникой. Прочел много книг. Кто-то в детстве паял радиоприемники, а меня разные металлические конструкции интересовали. В детстве, помню, я изготовил действующую модель противотанковой пушки. Она стреляла патронами от мелкокалиберной винтовки. С преподавателями и наставниками повезло, время было такое – настоящее.
– Производство банных печей – это технологичное производство или ремесленные дела, что-то на уровне прикладного искусства?
– Технологичное производство. Хотя серийного потока, повторюсь, у нас нет.
– Сколько стоит ваша авторская печь?
– Дешевле 100 тысяч рублей цен нет. Самая простая печь весит 250 килограммов, а бывают печи весом по 500-600 килограммов, они трудятся в общественных банях Белгорода, Ярославля, Кировочепецка, Малых Вишер, Королева, Нижнего Новгорода, Томска, Рудного. У них огромная камера, где происходит сгорание топлива. Даже по количеству стали, которое используется для изготовления таких агрегатов, – они никак не могут стоить дешево. Я понимаю, что высокие цены отсекают значительную часть потенциальных покупателей, но я не хочу и не буду делать псевдопечи. Я делаю печи, которым не нужен никакой пармейстер, они дают такое качество пара, что не нужно будет думать о его качестве.
– Пармейстер – это кто?
– По-простому говоря, банщик. Знаток бани, пара, который готовит пар, разбирается в его свойствах и понимает, как с ним управляться.
– У вас только дровяные печи?
– И дровяные, и электрические, и газо-дровяные, которых кроме нас вообще никто не выпускает. Все зависит от потребностей конкретного заказчика. Мы для Санкт-Петербурга недавно заказ выполняли, там баня расположена на берегу Финского залива, дрова постоянно сырые, не разгораются, и попросил комбинированную топку, чтобы печка не коптила. Мы поставили газовую горелку, и клиент остался доволен, теперь можно закладывать в печь даже мокрые поленья, они отлично горят. Угольные печи мы не делаем. Не моя тема. Уголь дает высокую температуру горения. Обычные дрова горят – 650 градусов, экибастузский уголь – 2 000 градусов.
– Я правильно понимаю, что покупатели печей «Жар Горыныч» – это такие же фанаты пара, как вы?
– Да. Это либо владельцы коммерческих бань, либо люди, которые ищут и не могут найти хороший пар. Как правило, это друзья-знакомые тех людей, кто уже купил нашу печь и остался ей доволен. Иногда находят через социальные сети. Посмотрел мой ролик на YouTube или наткнулся на ролики популярных блогеров, пропагандирующих банную культуру и русские бани, заинтересовался, позвонил, поговорил со мной, решил приобрести печь. И не всегда, кстати, это богатые люди. Некоторые, бывает, оплачивают изготовление печи в рассрочку.
– Печка – это ведь только часть бани.
– Только часть, да. И очень небольшая, надо сказать. Приблизительно десятая часть.
– То есть если печь за 100 тысяч рублей, то вся баня обойдется в миллион?
– Примерно так. Хотя бывают, конечно, и бюджетные варианты бань.
– Совсем дорогие печи вы тоже делаете? Ну, за миллион рублей, например.
– Делаем и такие. Это вариант для коммерческих общественных бань с полной автоматикой, которая управляет и вентиляцией, и горением, и температурой, или это печи с уникальной отделкой. Температура в бане должна подниматься паром, а не воздухом пересушенным.
– А в Омске ваши печи работают?
– В Омске их немного, к сожалению. Омск – уникальный город. Считается вроде бы миллионником, но по экономике он никак на миллионник не тянет. А вот в Казахстан мы много печей отправляем. Раза в три больше, чем в Омске продаем. Там программ много по поддержке бизнеса, и если что-то надо, легко получить дешевый кредит. Там работают печи, которые мы еще 10 лет назад изготавливали. В ту пору конструкция у них была не так совершенна, как сегодня. Увы, мастерство постигается с годами. И за 10 лет, я считаю, был проделан большой путь. Конкуренция в банном бизнесе очень высокая, вынуждает постоянно развиваться, двигаться вперед.
– Если говорить о конкуренции в количественных характеристиках, сколько именно сегодня производится печей для русских бань? Сколько предприятий представлено на этом рынке?
– Порядка 60 только крупных заводов изготавливают печи. В основном у них тиражные изделия, похожие друг на друга, как близнецы-братья. На количестве намного проще зарабатывать. Но есть несколько компаний, которые делают уникальные печи, тоже под заказчика, как и мы.
– С китайскими печами не приходится конкурировать?
– Нет, привозить печи из Китая бессмысленно, транспортировка съест всю прибыль. Сталь одинаковая, китайская рабочая сила уже далеко не такая дешевая, как раньше. Вообще российские печи в целом стали качественнее, они уже не хуже, даже лучше финских и прочих импортных. Хотя все еще есть продавцы, которые выдают печи, изготовленные в России, за иностранные. Не буду тыкать пальцем, чтобы меня потом не обвинили во всех смертных грехах, но я таких знаю.
– А зачем выдавать за импорт?
– А зачем на банных полотенцах писать по-английски: Russia? Разве нельзя просто написать: Россия? Можно. Но нет, пишут: Russia. Такая у нас ментальность. Все импортное – лучше.
– Это только мне кажется, что банный досуг как таковой стал в Омске менее популярен, чем даже 10 лет назад?
– Как по мне, бань в Омске по-прежнему много. Просто отношение к банному досугу, на мой взгляд, сложилось не очень правильное. Для многих баня – это место, где можно либо выпивать, либо проводить весело время с девочками. Поэтому почти все бани у нас расположены в укромных местах, чтобы никто их не видел, и не знали, кто туда ходит. Если человеку нравится ходить в псевдофинскую сауну, чтобы развлечься с девочками, то спорить я с ним не собираюсь. Зачем? Я давно убедился, что в споре истина не рождается. Но я точно знаю, что хороший пар многие ищут и не могут найти.
– Какой у вас объем производства, если не секрет?
– Небольшой объем. Очень небольшой. Государственная поддержка нам бы точно не помешала. Хочется землю получить, чтобы построить там баню и показывать не на пальцах, как работает моя печь. Кредиты нужны недорогие на приобретение оборудования, сварочные аппараты, болгарки, резаки – очень быстро все выходят из строя. И участие в выставках и сертификация очень больших денег стоят. Чтобы сертифицировать одну модель печи, нужно провести испытание, а за это отдай 400 тысяч рублей и не греши. Где их взять? Нет у меня свободных 400 тысяч рублей. Заказчик рассчитался, я зарплату отдал рабочим, и опять денег нет. На развитие не хватает категорически. Предприниматель в России сегодня не живет, а выживает. Особенно тот, кто занимается производством. У нас инновационная продукция, а как показать затраты на инновации? В той же Германии, например, инновационный малый бизнес очень хорошо поддерживают. А если ты экспортер в Германии, так вообще.
– Вы же тоже экспортер? В Казахстан печи поставляете...
– Не только в Казахстан. В Германии у нас есть покупатели, в Польше две печки работают. Даже в Нью-Йорк и Таиланд заказывают.
– Торговая марка «Жар Горыныч» зарегистрирована?
– Да, зарегистрированы. И торговая марка, и конструкция печи. Сначала я получал патенты и на изобретение, и на полезную модель, а потом этим делом бросил заниматься. Патентование – процедура дорогая, времени отнимает прорву, при этом толку от патентов никакого. Воруют все равно.
– Можно в суд подать для защиты своих прав.
– В суд – можно. Были такие примеры. Ну, выносит суд решение в твою пользу – и какой от него толк? У нас люди на строительстве космодрома миллиарды воруют, им выносят приговоры, они платят штрафы, и все нормально. А тут кто-то у кого-то конструкцию банной печи украл. Да не смешите! Единственная защита – договариваться. Есть неформальное сообщество, куда входят все производители бань и торговых сетей, мы туда тоже входим, и вот все участники этого авторитетного сообщества договорились, что если кто-то будет заниматься наглым и откровенным копированием, его продукцию «заклеймят позором» и продвигать не будут. Ну и нельзя спать, нужно постоянно обновляться, придумывать что-то новое, чтобы не успевали догонять.
– Политикой интересуетесь?
– Ну да, интересуюсь. Но у меня политические взгляды консервативные. Россия – империя, у нее должен быть император и те, кто служит самой империи. А кто там что ворует – мне не очень интересно.
– Сейчас модная тема – отток народонаселения из Омска. Что по этому поводу думаете?
– Думаю, что я бы тоже уехал. В Омске, к сожалению, у людей совсем нет денег. Планирую переезд, давно хочу, но не могу. Тяжело. На переезд тоже нужны деньги. Нужен запас прочности, чтобы организовать бизнес на новом месте.
– Хотите в Москву, ближе к потенциальным потребителям?
– Конечно. В Москве все выставки, все сообщества банщиков и любителей русских бань. Когда находишься ближе к потребителям, можно зарабатывать не только на производстве печей, но и на их монтаже и отделке. У нас сложные технические изделия, и когда не контролируешь их установку, с высокой вероятностью потом могут возникнуть рекламации. А один выезд на рекламацию съедает всю прибыль от продажи изделия. Впрочем если бы у меня бизнес был в Салехарде, было бы еще сложнее. Надо быть реалистом. Омск – не самый проблемный город.
Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 26 февраля 2020 года.
