Внук легендарного российского барда выступил с его песнями в Омске (полный текст).
Одним из гостей фестиваля авторской песни «Бард-парк», прошедшего в Омске 16 июня, был Юрий ВИЗБОР-младший. В интервью корреспонденту «КВ» Эльвире КАДЫРОВОЙ внук легендарного барда рассказал о своих творческих и жизненных приоритетах и о том, как им воспринимается звездное родство.
– Юрий, известно, что вы хотели стать экономистом. Почему передумали?
– Скорее тут вопрос – почему надумал. А это просто так сложились обстоятельства. Однажды в пятом классе я совершенно случайно попал на районную олимпиаду по математике. За компанию с другом. Его туда позвали как сильного ученика, а я пришел просто как дополнительный необязательный человек, у которого были средние оценки. В результате первое место никто не занял, а я занял второе. И я так уверовал в свои математические способности! (Смеется). Но на самом деле основная причина – что у нас школа была при финансовой академии, и если не особо сопротивляться, то основные потоки шли по этому направлению. В последний момент я все же понял, что экономика – это классно, но точно не мое.
– И пошли в Школу-студию МХАТ?
– Ни в какой МХАТ я тогда еще не пошел, а пошел через дорогу – в Останкинский институт телевидения и радиовещания, на журналистику. Потому что мама журналист, там все такое. И главное – через дорогу. Недалеко. Плыл так по течению, знаете, в потоке. Где-то три года с большим или меньшим интересом я там отучился. А потом как-то зашел к сестре на занятия, она уже преподавала в Щукинском училище, влюбился в одну девочку, супервесело, но неловко к ней подкатил, страшно переживал эту нелепость. И меня осенило, что надо поступать именно туда. В Щуке я, разумеется, провалился. А буквально через четыре дня, опять же по невероятному стечению обстоятельств, меня пригласили подыграть на поступлении в Школу-студию МХАТ. Я туда ВООБЩЕ не планировал, но как только зашел, мне понравилось.
– Что именно?
– Я увидел эту разницу потрясающую. Если в Щукинском училище ты куда-то карабкался, то здесь на тот момент люди были реально заинтересованы в том, чтобы набрать единомышленников. И я был поражен этим интересом. Кто такой Кирилл СЕРЕБРЕННИКОВ, я еще толком не знал, но я тогда уже видел его фильм «Изображая жертву», и когда все сопоставил, просто сказал: вау!
– Ваш курс составил ту самую «Седьмую студию», которая попала под прицел во время судебных разбирательств. Какова судьба студии сейчас?
– Судьба студии, творческая судьба, мне кажется, несмотря ни на что, счастливая. Она из той «гусеницы», которую представляли мы на первом курсе, курсу к третьему воплотилась в «бабочку». Мы базировались на «Винзаводе», еще на разных интересных площадках. И к третьему курсу это уже был театр. Мне кажется, что Кирилл Семенович первооткрыватель по части театрального образования, потому что до него никто практически не занимался такими вещами, как вербатим, соединение театра с улицей. Возможно, это когда-то было, но в новейшей истории – впервые. Он сделал такую блиц-эволюцию. Не хочу говорить слово «революция», потому что в нем много кровавых коннотаций.
– Но после всего студии удалось сохраниться?
– Ей удалось воплотиться в нечто большее – из «Седьмой студии» вышло несколько самостоятельных коллективов. В том числе «Гоголь-центр».
– Вас называют не столько актером, сколько музыкантом, композитором, певцом и даже, как пишет Интернет, мультиинструменталистом. В каких жанрах вы работаете, на каких инструментах играете?
– Если обходиться без изысков, я бы охарактеризовал свое творчество сейчас как инди-поп. У меня вышел сингл недавно, первый просто в жизни официальный сингл! При том, что я пою достаточно давно, и песни пишу пусть не прямо с детства, но все-таки уже больше десяти лет. И я концертировал, выпускался на сборниках, но не было у меня ни одного собственного релиза. Вот этой зимой он состоялся. Он называется «СНГ», что означает одновременно «С Новым годом», «Содружество независимых государств» и «Сердце на гирлянды» — так поется в припеве. Примерно в этом направлении я собираюсь двигаться дальше. А то, что вы называли чуть раньше, – композитор я постольку поскольку. Я брал частные уроки у Александра МОНАЦКОВА, пытался постичь это великое мастерство. Не могу сказать, что суперпреуспел, но тем не менее некое мое «удостоверение» композитора – это пятьсот страниц нот – опера на поэму Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка», русская версия и английская. Мы ее играли с ребятами в «Гоголь-центре». И сейчас я ищу место, где можно поставить русскую версию, вторую редакцию, с профессиональными певцами. Потому что мы все-таки выглядели как поющие актеры, хотя это было реально очень сильное действо. Были фанаты, которые ходили на каждый спектакль и потом встречали меня: «Ах, это Юра, который написал «Охоту на Снарка»!» (Смеется).
– Вы, кажется, получили за эту работу какую-то премию?
– Нет, премия была за другое, за роль Пака в спектакле «Сон в летнюю ночь». Тоже сильная штука, которой мы просто жили. И она до сих пор идет и обрастает легендами.
– А что касается инструментов?
– Что касается инструментов, мультиинструменталист – это очень громко сказано. Я с натяжкой могу назвать себя гитаристом, потому что, мне кажется, гитарист – это тот, кто репает по пять часов каждый день. А у меня, хоть я и стараюсь, столько времени уделить не получается. Но у меня есть такая фишка, что я могу на базовом уровне освоить любой инструмент за более-менее короткое время, на почве какого-то не очень хитросплетенного произведения. Ну, это баян, труба, флейта, в первую очередь – фортепьяно.
– В детстве, в юности у вас были какие-то музыкальные кумиры?
– Я не знаю, что такое кумиры. Мне, например, нравилось то, что делает Майкл Джексон. Конечно же, я впитывал творчество деда с момента появления на свет, потому что… ну, меня назвали в честь него. В общем-то, в честь обоих дедов – и по папиной линии, и по маминой. Я вот сейчас говорил перед выступлением, что рад приехать в Омск, потому что это город Егора ЛЕТОВА, и действительно, это единственный музыкант, которого я отслушал в объеме тридцати пяти гигабайт, то есть полное собрание сочинений. И среди тех книг, которые лежат у меня на пианино, – последняя прижизненная редакция его стихов. Но в принципе я не могу назвать это кумирством. Везде есть что-то, что мне нравится и что не нравится, что резонирует и что вообще по нулям. При этом существует некий интерес к самим личностям, который заставляет меня знакомиться с каждым их произведением, но без какого-то такого фанатизма.
– Когда вы впервые по-настоящему ощутили свою причастность к знаменитой династии?
– На самом деле не было такого момента. Было сильное впечатление, когда меня позвали петь песню дедушки на большом концерте к его дню рождения. Там было около шести тысяч зрителей в БКЗ «Россия». Помню, мы с Виктором Семеновичем БЕРКОВСКИМ и Димой БОГДАНОВЫМ чуть-чуть порепетировали сначала. И потом как бы такое: ой, сцена! Ой, как много людей! Глазки заблестели. Ой, гитару подарили! Ой, в газете написали!
– Сколько лет вам было?
– Восемь. И, честно говоря, я не очень могу отвечать за себя тогдашнего. Это было сильное впечатление, но не то чтобы оно меня перевернуло. Как-то все так плавно, все само собой.
– Ну а взрослое осознание? Вы вот сейчас выступаете как Юрий ВИЗБОР-младший, но еще недавно у вас была другая фамилия – ЛОБИКОВ.
– Другая фамилия у меня папина. И я носил ее, чтобы определить разницу между собой и дедом, чтобы, может быть, не выпендриваться, не брать на себя какие-то привилегии, которых я не заслуживаю. И я не планировал выступать под фамилией ВИЗБОР. Но в какой-то момент просто почувствовал, что пришло время провести эту параллель. Я уже достиг каких-то своих «галочек», и получается, что как раз быть ЛОБИКОВЫМ – еще больший выпендреж, чем быть ВИЗБОРОМ. Непризнание родства выглядело позой.
– Актуальна ли сейчас авторская песня, особенно у молодежи? Имеет ли она такое значение, как в 1960-х – 1970-х?
– Думаю, что актуальна, потому что есть достаточное количество людей, которые занимаются этим, и не дома в одиночестве, а собирают большие залы. И им не так много лет. Еще по поводу актуальности: я иногда могу расплакаться под КУКИНА, а иногда все это выглядит таким замшелым. По-разному как-то. В те годы, о которых вы говорите, авторская песня, наверное, была тем, чем сейчас является рэп. Во-первых, это свобода творчества. Во-вторых, те социальные темы, которые в 60-х – 70-х годах по большей части формулировались в жанре авторской песни, сейчас формулируются в рэпе. Авторская песня, слава тебе господи, сложила это с себя на какой-то момент. И, в общем-то, она спокойно себе существует.
– Вы снимались в фильме «Елки». Это единственный опыт в кино?
– Так, что бы еще вспомнить… Я бы порекомендовал фильм «Класс коррекции» режиссера Ивана ТВЕРДОВСКОГО, получивший главный приз и приз зрительских симпатий на «Кинотавре» несколько лет назад. Там звучат некоторые мои песни и песни нашей группы «Корпорация Желтый Асфальт». Мы создали ее с моим другом актером Риналем МУХАМЕТОВЫМ. Это очень классный фильм, в нем снялись еще несколько моих однокурсников. А я как-то по части актерства никогда особо не заморачивался. Вот я уже рассказал, как я попал в театр. Кирилл Семенович меня брал с тем, что я такой полумузыкант. Соответственно, для меня был суперважный период – это те семь лет, которые я ротировал «Снарка». Я воспринимал это как некую прокачку скиллов, необходимую для личностного роста. И, соответственно, я никогда не греб в сторону того, чтобы ходить на кастинги, как-то себя предлагать. Иногда выдергивали – в пару короткометражек, в пару сериалов. Но после «Елок»!.. Там три секунды вообще ни о чем, а такое количество людей, друзей, знакомых мне писали после этого, смайлики присылали.
– Скажите, а вы могли бы спеть в караоке?
– Да. Я даже вот заходил с подругой, наверное, год-полтора назад.
– И что вы пели?
– Что-то из Depeche Mode, по-моему, или Linkin Park. А, вот! Я в караоке пел в школе, очень волновался. Пел Мадонну – La isla bonita, на дне рождения у одноклассника.
– У вас есть аккаунты в социальных сетях?
– Конечно! И «ВКонтакте», и в Фейсбуке, и в Инстаграме. Пожалуйста, подписывайтесь. У меня вот на момент выезда в Омск «ВКонтакте» было сорок девять подписчиков в группе «Юра Визбор м». Мне как-то имя Юрий по отношению к себе не нравится, я не ощущаю себя Юрием, мне больше нравится Юра. После такого ребрендинга и смены фамилии я в сетях все заново создавал, с полного нуля. На полгода вообще удалялся и из «Контакта», и из Фейсбука. Но потом понял, что это тоже выпендреж: типа меня нет в социальных сетях, я такой свободный, такой крутой. Конечно, мне есть что делать в миру, а не только дома на диване сидеть и что-то в Интернете ловить, но тем не менее.
– Что для вас главное в жизни и творчестве?
– Главное – чтобы не было вот этого «главного». Потому что, когда ты за что-то держишься крылышками, ты уже никуда не летишь. В принципе свобода абсолютно от всего недостижима, но стремиться надо именно туда.
– Бывает, что вы нуждаетесь в совете старших? С родителями часто общаетесь откровенно, по душам?
– На самом деле личное пространство важнее какого-то близкого общения.
– То есть вам это не нужно, вы отдалились, когда стали взрослым, и – все?
– Когда это нужно, ты это чувствуешь и ты это делаешь. В какой-то период жизни я отдалялся, в другой момент через меня проходила мысль, что это же вот то, из чего я произрастаю, и эта связь была очень важна, и я снова стремился какой-то контакт найти. Просто на каком-то уровне можно понять другого человека, на каком-то уровне этого понимания нет. В одном внутреннем возрасте ты младше его, в другом – бесконечно старше. Даже если это касается родителей. Иногда что-то пересекается, иногда не пересекается, и тут я исповедую такую, что ли, ненасильственность. Потому что любой мудрый совет близкому человеку – это, в общем-то, редактура. Иногда нормально просто помолчать, и вот то, что придет, о том поговорить. Не обязательно о чем-то важном.
– Ваша любимая песня дедушки. Есть такая?
– В принципе они меняются, но на данный момент – это «Наполним музыкой сердца». Я расскажу почему. Недавно мы были на одном вечере с большим другом дедушки Вениамином Борисовичем СМЕХОВЫМ. Это было какое-то благотворительное мероприятие фонда «Подари жизнь». И вот я просто присел на лестнице, там акустика хорошая, и начал что-то петь. Люди проходили, и в какой-то момент появился Вениамин Борисович. Он вдруг стал акапельно петь «Наполним музыкой сердца». Я поймал его тональность, и в два голоса, абсолютно внезапно, мы исполнили эту песню. Причем он стоял на самом верху лестницы, а я внизу. И вот эта картина, и такой хороший звук – все было настолько прекрасно, что я как-то по-новому эту песню прочувствовал.
Биография:
Юрий ЛОБИКОВ (ВИЗБОР) родился в 1988 году в Москве.
В 2012 году окончил актерско-режиссерский курс Кирилла СЕРЕБРЕННИКОВА в Школе-студии МХАТ. Известен как автор гротескной оперы "Охота на Снарка", созданной на соединении академической музыки, традиционного мюзикла, джаза, оперетты и народных мотивов. Также написал музыку к спектаклям Александра СОЗОНОВА "Медленный меч" (Центр Драматургии и Режиссуры), "Riverside drive" (независимый проект), "Портрет Дориана Грея" (Театр им. М. Н. Ермоловой). Участвует в спектаклях "Гоголь-центра": "Отморозки" (Веня), "Охота на Снарка" (Балабон), "Сон в летнюю ночь" (Пак 3), "Елка у Ивановых" (Музыкант, Собака Вера), "Пробуждение весны" (Георг, Отто). Автор музыки к спектаклям "Отморозки" и "Елка у Ивановых". Создатель групп "YOURALOBIKOV" и "Корпорация Жёлтый асфальт". Снимался в кинокомедии "Елки -3" (2013).
Ранее интервью полностью было доступно только в печатной версии газеты "Коммерческие вести" от 26 июня 2019 года
Фото Алексея ОЗЕРОВА
